Уна отбросила сломанную палку и поднялась.
– Что вы здесь делаете?
Ее сестры никогда не выходили на берег. Именно поэтому Уна проводила тут почти все свое время.
– Мы пришли за тобой, – сказала Ина. – Мама с папой приглашают нас на ланч.
– И мне тоже можно пойти? – спросила Уна. Она не верила своим ушам. Обычно, когда ее семья выходила куда-то на ланч, ее заставляли сидеть дома в одиночестве.
– Наверное, они хотят сказать нам что-то важное, и нужно, чтобы все мы при этом присутствовали.
Уна стряхнула черный песок со своей одежды. Она уже хотела уйти, когда одна из сестер заметила игрушечного кота, торчавшего из кармана Уны.
– А это что? – сердито спросила Берит.
– Это морской кот, – ответила Уна. – Его зовут Гилберт.
– Как по мне, так это просто старый сухопутный кот.
– Вовсе нет. Посмотри на его глаза. Они голубые, и в них плещутся волны.
– Где ты вообще его взяла? – спросила Сиссель.
– Могу поспорить, что она достала его из мусорного ведра, – сказала Онка. – Из очень большого вонючего мусорного ведра.
– Или сделала сама, – поддержала ее со смешком Плонка. – Тогда понятно, почему он так плохо сшит.
– Гилберт хорошо сшит, – возразила Уна. – Он идеальный.
– Правда? – спросила Берит. – Дай-ка взглянуть.
И прежде чем Уна успела отступить, Берит схватила Гилберта и вырвала его из ее рук. Потом она оторвала ему одно ухо.
– Перестань! Ты порвешь его, – воскликнула Уна.
Она попыталась схватить кота, но Онка с Плонкой помешали ей сделать это.
– Если бы он был хорошо сшит, то так легко не порвался бы.
В подтверждение своих слов Берит оторвала Гилберту хвост, а потом зубами отодрала глаза. Выплюнув их на землю, она втоптала их в песок.
– Ну вот, – заметила Берит, – так-то лучше.
– Ты жирная зубатка! – закричала на нее Уна. – Склизкий угорь! – Она вырвалась из рук двойняшек, схватила камень и швырнула его в голову Берит. – Отдай его! Отдай его сейчас же, иначе я… я…
– Иначе что? – поддразнила ее Берит. – Пожалуешься маме с папой?
Все сестры захохотали, кроме самой младшей из них, Трин. Похоже, она хотела, чтобы остальные сестры перестали мучить Уну, но слишком сильно испугалась и не могла заступиться за нее.
– Им плевать на тебя, – продолжила Берит. – Так всегда было и будет. Вместо тебя должен был родиться мальчик, а не очередная глупая девчонка.
– Неправда! – закричала Уна. – Вы все просто сборище… сборище лживых неуклюжих моржей!
Эти слова задели сестер за живое. Они хорошо знали, что из-за своей сероватой кожи и выступающих вперед зубов действительно походили на моржей. И только Уне повезло с внешностью. Она была нежной и изящной, словно первые полевые цветы, распускавшиеся весной.
– Как ты смеешь! – взвизгнула Берит. – Мама же говорила тебе, чтобы ты нас так не называла.
– Да, – поддакнули остальные пять девочек. – Никогда!
– Ну а я назвала. И не возьму свои слова обратно, пока ты не отдашь мне Гилберта.
– Отлично, – произнесла Берит. – Забирай своего Гилберта, – она размахнулась и бросила игрушечного кота в бухту. – Пожалуйста, – сказала она с ухмылкой, – он весь в твоем распоряжении.
– Ты опоздала, – произнес отец Уны, когда она встретилась со своей семьей около «Ржавого якоря», одной из пяти таверн Нордлора. Когда-то их было шесть, но в тот день, когда родилась Уна, «Затопленный угорь» загадочным образом сгорел дотла. В поджоге многие подозревали ее отца, ведь той ночью он пришел в настоящее бешенство. Но поскольку никаких доказательств не было, преступление так и осталось нераскрытым.
– Прости, – извинилась Уна. Она потратила полчаса, пытаясь выловить Гилберта из воды. Однако ее спасательная операция провалилась, и вязаный кот теперь навсегда затерялся на дне Нордлорской гавани.
– Как всегда, – пробормотал ее отец. Он развернулся и вошел в таверну.
– Раньше этот корабль назывался «Золотой якорь», – объяснила Уна сестрам, когда они последовали внутрь за отцом. – Но потом он потонул во время бури. Один член команды погиб, но остальные двадцать были спасены.
– Нам все равно, – хором откликнулись пять старших сестер Уны. Трин хотела сказать что-то другое, но прежде чем она успела открыть рот, старшие сестры схватили ее и ввалились в таверну. Когда дело касалось еды, они становились на удивление проворными.
Уна вздохнула и вошла внутрь за сестрами. Она многое знала о кораблях, по крайней мере о затонувших. У нее была целая книга о них. Но с судном ее отца дела обстояли совсем по-другому. Он никогда не разрешал ни одной из своих дочерей подниматься на борт, несмотря на то что оставался единственным владельцем и капитаном «Отважного леопарда». Сестер Уны это нисколько не огорчало, зато сама она просто мечтала оказаться на корабле своего отца. Не обязательно было плыть куда-то. Ей просто хотелось узнать, каково это – стоять на деревянной палубе, глядеть через леерные ограждения и представлять, как корабль идет по волнам. Но Уна знала, что отец никогда не позволит ей этого. Он часто любил повторять: «Женщине не место на корабле».