— Послушай, может, ты сочтешь мой вопрос дурацким, но почему ты называешь себя звездолетчицей, а не космонавтшей?
— Вообще-то это одно и то же, — ответила девочка, гордая тем, что может сообщить что-то новое своей взрослой подруге. — Но это вопрос национальности. Звездолетчики — это европейцы, а космонавты — русские.
— Ах, вот как…
— Да! А в Соединенных Штатах они — астронавты. А в Китае — чайнанавты!
— Но в таком случае, Заира, ты должна была бы называться марокконавтшей!
И они обе расхохотались.
— А теперь скажи, ты помнишь, почему я оказалась здесь? — спросила француженка.
Девочка призадумалась, вспоминая трудное слово.
— Аппендицит? — сказала она наконец.
— Да. Так вот знай: если ты когда-нибудь полетишь в межзвездное пространство готовить свои суфле и взбитые белки, то перед этим тебе обязательно удалят аппендикс, так, на всякий случай. Потому что, если у тебя случится аппендицит там, в космическом пространстве, это создаст проблемы. В космическом корабле нет операционной и нет хирургов. Лучше заранее подстелить соломки.
И она обещала Заире сделать все возможное, чтобы ее мечта когда-нибудь сбылась и чтобы она стала первой кондитершей-звездолетчицей во вселенной. А еще она сказала, что через несколько недель приедет повидаться с ней и привезет подарки.
— Это точно?
— Точно!
— Даже если у тебя случится еще один приступ аппендицита?
— Да я готова лишиться всех аппендиксов на свете, лишь бы вернуться к тебе. А их — если считать по одному на человека, — на всей земле наберется много миллионов. Так что обещаю тебе, что буду здесь через три недели.
— Ой, ну ты прямо как телеуправляемая мамочка.
— Телеуправляемая мамочка?
— Да, потому что, если бы у меня был пульт вызова мамочек, я бы тебя вызывала все время, каждый раз, как мне станет грустно. Или нет, я бы просто не отпустила тебя отсюда.
— Я буду приезжать каждый раз, как только тебе станет грустно, мой ангел. Я буду твоей телеуправляемой мамой.
И она сдержала свое обещание. Эти регулярные полеты туда-обратно в течение двух лет крепко сдружили двух соседок по больничной палате, наполнив сердце Провиденс счастьем, а ее бумажник — бонусами престижной золотой карты постоянной пассажирки воздушной компании «Марокканские авиалинии».
Провиденс широко улыбнулась.
При одной только мысли о Заире мерзкий чай, который застревал у нее в горле, преобразился в чудесный нектар, поднесенный индийским махараджей, а южный терминал аэропорта стал волшебным дворцом из «Тысячи и одной ночи» (даром что ни тот ни другой не имеют никакого отношения к нашему рассказу). Это походило на театр, когда между двумя сценами гаснет свет и рабочие задвигают декорации за кулисы, чтобы поставить на их место новые. С той лишь разницей, что количество действующих лиц не уменьшилось. То есть на этой сцене по-прежнему теснились тысячи туристов плюс она сама.
Хорошо бы сегодня не только быть телеуправляемой мамой, но иметь еще и телеуправляемый самолет, чтобы сесть в него и полететь за дочкой.
Какой-то мощный жизненный толчок сотряс ее тело внизу справа, словно в напоминание о том, откуда все началось и где ее тело ощутило боль. Боль, которая сейчас, пронзив живот, поднялась к сердцу и обернулась в нем горячим ощущением счастья. Ее ребенок. Ее любимая маленькая девочка.
Надежда вернулась в душу Провиденс быстрее, чем размораживается панированное филе рыбы. А вместе с надеждой пришла и сила, способная сдвинуть горы. Она начала с того, что сдвинула парочку горок поменьше, служивших ей ягодицами, вскочила на ноги и, покатив за собой чемодан, отправилась на поиски службы «Прокат автомобилей». Сейчас она быстренько арендует машину и на всех парах покатит на ней в Марокко, за своей дочкой.
Когда молодая женщина наконец достигла цели (то есть агентства, а не Марокко), она поняла, что такая гениальная мысль пришла в голову не ей одной. У стойки толпилось столько желающих, как будто там раздавали деньги. Нескончаемая очередь напоминала те, что в семидесятые годы осаждали мясные прилавки в советских магазинах. Вот только вопрос: было ли здесь больше свободных машин, чем котлет у русских? Очень сомнительно. И Провиденс решила убедиться в этом собственными глазами, растолкав людскую массу локтями и чемоданчиком фирмы «Самсонит».
Выставив перед собой чемоданчик, она без зазрения совести врезалась вместе с ним в толпу, расчищая себе путь мощными ударами в икры пассажиров и не забывая при каждом таком ударе извиняться с самым что ни на есть невинным видом. Однако пройдя всего несколько метров, Провиденс — к великому удивлению нескольких любопытных, которые следили за ее маневрами с легким интересом, и других, которые воспользовались удобным случаем, чтобы внедриться в очередь у нее в фарватере, как некоторые машины едут позади «скорой помощи», — круто повернула назад под разъяренными или испуганными взглядами тех, кому она травмировала икры и ступни по пути туда, а теперь готовилась сделать то же самое по пути обратно.