С этими словами монах вынул из кармана своей хламиды какой-то маленький предмет, вложил его в руку молодой женщине и сжал ее в кулак.
— Возьмите это с собой и дайте капельку Заире. Это самое верное противооблачное средство. Я не знаю, подействует ли мой эликсир, он еще не прошел клинических испытаний. Но если он эффективен, то одной-единственной капли будет достаточно.
И Верховный Магистр склонил голову в знак почтения. Вслед за ним Провиденс так же приветствовали, в порядке возрастания роста, Мэтр-30, Мэтр-35, Мэтр-40, Мэтр-50 и Мэтр-55.
— За вашей суровостью сержанта и гранитным лицом скрывается «ЧУ-десный человек»! — сказала она, склоняясь перед твердокаменным инструктором и улыбаясь собственной игре слов.
Тот улыбнулся в ответ, хотя явно не понял ее шутки.
— Я вас никогда не забуду, — добавила почтальонша, обратившись ко всем присутствующим, — и обязательно сюда вернусь. А пока желаю вам успешного вязания, добрые мои богомолы!
— И вы познакомите нас с Заирой, ибо вам удастся ее привезти, — убежденно сказал Отец-настоятель.
Маленький рост монахов вызывал у Провиденс материнскую нежность, она находила их ужасно трогательными. Хорошо бы таскать с собой этих крошек, всегда и повсюду. Они наделяли бы ее мудростью и терпением, коих ей так не хватало. Как прекрасно было бы носить в кармане хотя бы одного тибетского монаха, чтобы он помогал ей в критических случаях, когда ее одолеет уныние, или упадок сил, или неуверенность в себе.
Через несколько минут, вооруженная своим новым даром и противооблачным эликсиром, молодая почтальонша помчалась к станции метро, чтобы сесть на поезд в направлении Орли; и, хотя ее ноги еще ступали по асфальту, мысленно она уже была в облаках.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДЕНЬ, КОГДА МОЯ ПОЧТАЛЬОНША СТАЛА ТАКОЙ ЖЕ ЗНАМЕНИТОЙ, КАК ДЖОКОНДА
Прощальные слова Отца-настоятеля вызвали у Провиденс приступ ностальгии по прошлому. Сидя в вагоне, который трясло и раскачивало, как дилижанс в каком-нибудь вестерне, и машинально созерцая мрачные стены туннеля, мелькающие в окнах, молодая женщина размышляла над его советами. «Не торопитесь. Наслаждайтесь запахами воздуха, неба, дождя. Все они пронизаны ароматами Рая».
В юности, перед тем как стать почтальоншей, Провиденс какое-то время работала носом. И теперь ей представилось, какую гримасу состроила бы усатая полицейская в Орли, если бы она написала в графе «Профессия» это слово: «нос». Наверняка сказала бы: «Вы чем заполняли свою анкету — уж не носом ли? Гляньте, что вы написали в этой графе — нос! Может, вы и по другим графам раскидали свою распрекрасную анатомию?»
Да, она действительно работала носом известной фирмы мужских дезодорантов, в качестве «нюхательницы подмышек», — до тех пор, пока не скончался генеральный президент-директор, вслед за чем фирма обанкротилась. Бедняга предприниматель умер от смеха, во время просмотра фильма «Рыбка по имени Ванда», пополнив своей кончиной и без того длинный список самых дурацких смертей в истории, как раз между шведским королем Адольфом-Фридрихом, погибшим после того, как съел четырнадцать блюд подряд плюс десерт, и Фридрихом Барбароссой, который полез купаться, не сняв с себя доспехов. Да-да, их шеф действительно умер со смеху. Остановка сердца — весьма оригинальная смерть для бессердечного, по общему признанию, человека.
Однако Провиденс так и не утратила своего обонятельного таланта (если не считать тех нескольких минут нынешним утром, когда она прихватила с собой мусорный пакет). После двух лет этой прекрасной работы она по-прежнему удивлялась тому, что один и тот же дезодорант так по-разному пахнет в зависимости от подмышек, которые им опрыскали. Впрочем, вероятно, это было неизбежное зло. Обладай мы все одинаковым обонянием, наши феромоны, столь важные в игре обольщения, перестали бы выполнять свою роль, а это уже было бы чревато самыми трагическими последствиями для рода человеческого. В худшем случае люди не смогли бы чувствовать влечение друг к другу, вследствие чего уже не производили бы потомства, вследствие чего рухнула бы наша цивилизация. Ну а в лучшем случае мы уже не смогли бы почувствовать разницу между женщиной, мусорным баком и куском мюнстера. Может, это и пошло бы на пользу монахам Смиренной Секты Богомолов-Вязальщиков, сделавшим изготовление сырного текстиля своим бизнесом, но для остального мира это стало бы беспрецедентной обонятельной катастрофой. Вот почему научные лаборатории, сознающие жизненную важность этого явления, непрерывно разрабатывают все новые и новые образцы парфюмерной продукции, способные преобразить и облагородить личные запахи граждан, отнюдь не уничтожая полностью их индивидуальность.