— Господин президент, эта улетучилась вовсе не из супермаркета. Она улетучилась в небо.
— Ну, и что она там украла? Облака?
И господин Олланд, высоко ценивший собственные шутки, испустил короткий смешок, напоминавший кудахтанье. Его свита постаралась выдавить из себя нечто похожее. И это дружное птичье кудахтанье пронеслось по всему вагону, заполненному на 99,9 процента полицейскими и на 0,1 процента гражданскими лицами, а именно дамой лет пятидесяти, зажатой с двух сторон «гориллами», которую заставили дать подписку о неразглашении государственной тайны, обязывающую ее забыть тут же, на этом самом месте, все, даже самые остроумные слова нашего доброго президента.
— Она улетучилась как птица, месье.
— Как птица? Вот это уже интересно. Лига защиты птиц в курсе?
— Нет, месье.
— Хорошо. А ГУТА?
— Нет, месье.
— Еще лучше. Ну, а Главное управление внутренней безопасности?
— Нет, месье.
— Ну что ж, меньшего я от вас и не ожидал. Ладно, в таком случае всем в Шарль де Голль!
— Но женщина взлетела из Орли.
— Прекрасно, тогда всем в Орли!
— Месье, но… аэропорт Орли закрыт.
— Прекрасно, тогда всем в Шарль де Голль!
— Месье, сегодня закрыты все аэропорты. Разве вы не ознакомились с утренним пресс-релизом?
— Если вы имеете в виду тот гроссбух в красной обложке на сотню страниц, который мне срочно доставили в 11 часов утра, то — нет. Я, как Помпиду, не читаю пресс-релизов, состоящих более чем из одной фразы. Потому что, когда в пресс-релизе больше одной фразы, — это уже не пресс-релиз.
— Хорошо, в следующий раз мы пришлем вам телеграмму, — пролепетал советник.
— Что вы сказали?
— О, ничего, господин президент. Просто заметил, что вы правы. Мы проследим за тем, чтобы все будущие пресс-релизы не превышали по объему одной фразы. Ну, в крайнем случае двух, с вашего позволения.
— Да, и, пожалуйста, чтобы я больше не видел этих гроссбухов в красных обложках. Я никогда их не читаю, эти гроссбухи в красных обложках. Они наводят на меня страх. Такой гроссбух в красной обложке — просто бомба, которая в любой момент может взорваться у вас в руках. Понятно? Прекрасно. Вернемся к нашим аэропортам.
— Все закрыты, месье.
— Нет такого аэропорта, который был бы закрыт для президента Республики!
— Дело в том, что гигантское облако вулканического пепла мешает самолетам летать. Именно так и было указано в утреннем пресс-релизе.
— Вот видите, смогли же вы уместить это в одной фразе: «Гигантское облако вулканического пепла мешает самолетам летать». Все просто и понятно. Ну так вот, сообщаю, к вашему сведению, что никакое облако пепла не может помешать взлететь президенту французов!
Итак, все скоренько выбрались наверх, вызвали мотоциклетный эскорт и под вой сирен сопроводили месье Олланда в Орли, где президента уже поджидала усатая представительница пограничной полиции, дабы ввести его в курс дела.
— Здравствуйте, месье, — сказал ей президент, — введите меня в курс дела.
— Господин президент, я не мужчина, ответила полицейская.
… Ну, это ваше личное дело, старина, — пошутил глава государства, которому совершенно не хотелось вникать в частную жизнь чиновников. — Я всего лишь попросил вас ввести меня в курс дела, а не в курс ваших сексуальных проблем. Даже если мне и понравилось ваше выступление на Евровидении.
Усатая дама задрожала от ярости.
— Летяга… пардон, летунья… только что перелетела через испанскую границу, месье.
— Что-о-о? Значит, она уже у этих едоков паэльи! Ну, хватит, мы и так потеряли массу времени, ведите меня скорей к президентскому самолету. И пошевеливайтесь! ц
— Я просто обожаю Олланда, — объявил парикмахер.
— А я не так чтобы очень. Но все же я его предпочитаю другому Франсуа.
— Франсуа Миттерану?
— Да, Миттерану. Мне никогда не нравился этот деятель — слишком уж холодный и чопорный.
— Н-да, тут вы правы, именно слишком холодный и чопорный. Но… не стоит плохо говорить о покойниках..
Показания сердцеметра: 1473 километра.
Облака плывут по небу, как гигантские конверты, как послания одного времени года другому, — так выразился однажды албанский поэт Исмаил Кадаре. Ни одна почтальонша не смогла бы написать лучше.
О, как же прекрасен был мир при взгляде сверху! Совсем другое ощущение, чем при взгляде из иллюминатора, поскольку люди до сегодняшнего дня еще не изобрели воздушных судов со стеклянным полом, как на марсельских туристских пароходиках. А жаль, это было бы замечательно. Но даже если бы изобрели, пассажиры не смогли бы насладиться той прохладной свежестью и влагой, что так нежно ласкает вам лицо в свободном полете, а кроме того, еще и запахом. Запахом Рая! Вдобавок Провиденс была вольна управлять своими движениями, лететь куда угодно и выбирать высоту, на которой ей хотелось парить в небе.