Страшно устала, да ещё и есть хотелось ужасно, но гордость всё ещё упрямо не позволяла просто подойти к кому-нибудь и попросить купить булку! Я просто сидела на корточках, чуть поодаль от входа, и наблюдала, как из маркета выходят дожёвывающие еду люди, как на ходу допивая кофе, бросают стаканчики в урну, и думала — а вот если сейчас кто-нибудь выкинет недоеденный хот-дог… неужели я подберу?
В этот момент от колонки отъехал и затормозил почти у входа изящный беленький лексус. Из него вышла дамочка лет тридцати пяти и, что называется, «вся из себя на миллион» — начиная шмотоками, от которых за версту несло брендами, и заканчивая формой бровей, какая бывает только после дорогого салона. Да и вообще, красивая тётка, приятная, только слегка не в себе: взгляд в пространство, движения рассеянно-заторможенные. Сначала она не заметила бордюр под ногой и чуть не растянулась на пороге, потом чуть не вошла лбом в закрытые двери… Я проводила её взглядом, а у самой сердце заколотилось — мадам не закрыла машину! Больше того — даже двигатель работал, и, если бы я умела водить, то вполне могла бы её просто угнать. Но водить я не умела, а вот всё остальное…
Поднявшись, осторожно заглянула в витрину заправки — дамочка подошла к кассе, но перед ней ещё была очередь из двух человек. Я замешкалась на мгновенье, но, воровато обернувшись на колонки, всё-таки подошла к машине. Задние стёкла были тонированные, передние лишь слегка зеркальные. Одним глазом карауля хозяйку, я заглянула в обтянутый светлой кожей салон: на сиденьях спереди не было ничего интересного, а вот на заднем мне померещилась беззаботно брошенная сумочка.
Адреналин зашкаливал. Руки потряхивало, жёстко пересохло в горле, но времени на рефлексию не было, и я, в очередной раз глянув на хозяйку и увидев, что она уже разговаривает с кассиром, осторожно приоткрыла заднюю дверцу и, наполовину сунувшись в салон, подхватила сумочку. Рванула прочь… и с разворота влетела прямиком в грузного заправщика!
— Ах ты кур-р-р-ва! — Схватив меня одной рукой за химо, а другой вцепившись в мою добычу, заорал он на всю заправку. — А вот я тебя сейчас ментам сдам!
— Пусти, козёл… — в отчаянии зашипела я. И даже попыталась ударить, но кулаки мягко проваливались в бескрайнее пузо и не дотягивались до красной морды. — Пусти, сказала, гад, или я тебя…
— Курва! — привлекая внимание всех, кого только можно, продолжал орать он. — Воровка поганая!
— Спасибо, за помощь, но не надо столько крика, пожалуйста, — раздался вдруг спокойный голос. — Держите. — Хозяйка машины протянула мужику зажатую в ладони купюру. — Держите, держите, полицию не надо.
— Но она же…
— Всё в порядке, дальше мы сами. Просто посадите её назад.
Мужик впихнул меня в кондиционированное, пахнущее дорогими духами нутро лексуса, и одновременно с этим за руль села сама хозяйка. Тут же щёлкнул центральный замок, и я оказалась в ловушке, а дамочка, недовольно хмурясь — то ли на меня, то ли на сбегающуюся к нам толпу зевак, тут же тронулась с места.
Я ошалело молчала. Ну а что мне ещё делать-то? Кидаться на неё? Душить, кусаться? Был бы мужик, ещё ладно, но с бабой…
— Что у тебя случилось? — заговорила вдруг она. — Расскажи.
— Тебе какое дело? — дерзко вырвалось у меня от испуга.
Она удивлённо полуобернулась:
— А тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы хамить? Лучше сбавь тон.
— Ха! — снова против воли вырвалось у меня. — Я сама разберусь, как мне лучше!
Не знаю, что на меня нашло. То ли переволновалась, то ли замкнуло вдруг от резкого контраста моих последних дней скитаний с этой роскошной дамочкой и её машиной. Нет, ну правда, кто-то ездит на дорогих тачках, носит брендовые шмотки и жрёт с золотого блюдца, и лишь поэтому считает себя вправе указывать другим как надо — взять ту же сучку Машку или всех этих, с которыми я сталкивалась благодаря Гордееву! А кто-то всю чёртову жизнь скитается как неприкаянный мусор, только лишь потому что оказался не в то время не в том месте, и по умолчанию считается, что они никто и звать их никак…
— А что, если за тебя разберусь я? Один звонок в полицию, и вот ты уже на полном гособеспечении. Не подумала об этом?
— За мной знаешь, какие люди стоят! — агрессивно подалась я вперёд. — Проблем хочешь? Нет? Тогда советую отпустить меня по-хорошему! — А у самой язык еле ворочался и поджилки тряслись от страха.
Дамочка резко, так, что я чуть не впаялась носом в спинку кресла, затормозила и обернулась ко мне. Смотрели друг на друга и молчали. Она меня изучала — неторопливо, словно оценивая, а я лихорадочно пыталась сообразить, как быть. Может, всё-таки напасть? Не ради членовредительства, а просто вырваться на волю…