Тишина. В груди противно заворочалось подозрение.
«Почему вы не отвечаете? Я жду на старом месте»
Ещё тягомотных минут десять, и подозрение в том, что меня всё-таки кинули стремительно переросло в уверенность, а из неё — в злость.
«Аллё, что за прикол? Где мои деньги? Если это кидалово, то ты ещё пожалеешь, что вообще связалась со мной!»
Сидела потом на обочине, угрюмо игнорируя сигналящих мне дальнобоев и думала — Ну и что дальше? А дальше виделся только полный мандец. Хотя, если так разобраться-то, что мне мешает «выйти из сумрака»? Просто вернуться в город или в любой ближайший населённый пункт и, достав из широких штанин свой настоящий паспорт, просто начать жить свою жизнь?
И оказалось вдруг, что мешает не страх перед прошлым и его призраками вроде Рагифа, а тупо гордость. Вернее — гордыня. Ведь умные люди говорят, что это капец, какие разные вещи! И если благородная гордость, вроде бы, способна уберечь личность от полной жопы, то тупая гордыня, говорят те же умные люди, однажды в эту самую жопу и повергнет. А в моём случае — пожалуй, уже.
Ну правда, ну найдёт меня Гордеев, если вообще ищет, ну и что? Разве это будет значить, что я проиграла? Я — никто без рубля в кармане, одна во всём свете, проиграла ему — сотруднику какой-то настолько серьёзной конторы, что даже Коломоец о ней ничего толком не знает? Ну смешно же! Не говоря уж о том, что…
Телефон вдруг ожил:
«Никогда не дерзи раньше времени, нарвёшься на ответную грубость. Скоро буду. Жди»
Ух, как меня подорвало! Только что вприпрыжку не заскакала!
«Извините, бомбануло. — Честно призналась я дамочке. И совсем уж пьянея от шальной радости, дерзко добавила: — Но тогда с вас ещё и кофе за ожидание!»
Она подъехала минут через тридцать, а меня всё ещё не отпустило. Я несла какую-то бодрую чушь, независимо рисуясь перед богачкой, которая, мало того, что приехала на встречу в эротичном пеньюарчике и халатике, словно только что выпрыгнула из койки любовника, так ещё и на мою шутку о зачётном прикиде, неуместно блеснула моралью:
— Пока ты ставишь себя на одну доску со шмотками, какими бы дорогими они ни были, ты так и будешь чувствовать себя дешёвой. Завязывай с этим. Бедность не в кошельке, а, в первую очередь, в голове…
Ну да, ну да. Хорошо рассуждать так, когда можешь позволить себя тачку за двадцать лямов и полтиник налом за то, чтобы нацарапать на ней ёмкое и вечное. А вот меня и эта плотная банковская пачка пятисоточек буквально вернула к жизни! Теперь можно забуриться в какой-нибудь пригородный посёлок, снять по дешёвке комнату и, устроившись по настоящему паспорту дворником или уборщицей, довольно сносно перезимовать!
— Как случилось, что тебя поймали? — задумчиво наблюдала за моим лихорадочным возбуждением дамочка. А мне подумалось, вдруг, что у них с мужем одни тараканы на двоих — смотреть на собеседника невидящим взглядом и грузиться своими неведомыми печалями. — Я вроде бы всё предусмотрела.
— Да мужик какой-то из соседней тачки выскочил, большая такая, чёрная. Видели бы вы его рожу! — рассмеялась я, вспомнив его реакцию на надпись на капоте. Теперь, когда всё осталось позади, произошедшее казалось скорее забавным, чем страшным. — Он, кажется, больше меня испугался! Паша зовут.
— Понятно, — заторможенно кивнула дамочка. — А в целом как, нормально?
— А то! Ваш муж такой душка! Особенно когда злится. Я вообще люблю злых мужиков, они такие — у-у-ух!
На этот раз дамочка окинула меня внимательным, даже изучающим взглядом. Но мыслями всё равно была далеко.
— Они меня просто попугали и отпустили, — не замолкала я. — Всё как вы и говорили! Даже жаль, если честно. Я-то хотя бы на пару синячков рассчитывала, чтобы за моральный ущерб с вас надбавочку получить!
Внутренний голос орал: «Тормози, Славка! Ты уже становишься похожа на пьяную дуру!» Даже дамочка, устало закрыв глаза, откинула голову на подголовник. Но меня несло. Видно, тут и отходняк после бессонной ночки, и предвкушение хоть какой-то стабильности в обозримом будущем.
— Хочешь ещё заработать? — спросила вдруг дамочка.
В груди, заглушая остатки здравого смысла, радостно квакнула жаба. Если мадам даст ещё хотя бы десятку, то…
— Только я даже не знаю сколько тебе предложить, — с каким-то обречённым видом вздохнула она. — Сто? Сто пятьдесят?
Это она что, у меня спрашивает? Ну и как я… Стоп! Сколько-сколько?!
С трудом подобрав челюсть, я как можно небрежнее пожала плечами:
— Ну… Вообще смотря что надо будет делать.
— Ничего особенного. Просто совратить моего мужа.