Уже к обеду снова была в «Энимал-СПА» и даже полюбовно договорилась с Галиной, что скоро уеду до самой осени, но она всё равно «дорисует» к моей практике одну недоотработанную неделю. По дружбе. И для меня это было мега-важно! Хоть одной проблемой меньше! Даже настроение поднялось и, желая отблагодарить наставницу, я вызвалась сбегать за свежими эклерами и нормальным зерновым кофе в кулинарию на углу. А когда вернулась в Центр — в комнате для персонала меня поджидали двое ментов в штатском.
Глава 6
Большего страха я не испытывала, даже когда меня однажды, ещё в прошлой жизни, заловили дегенераты, подосланные врагами отца. И когда годом позже бежала в никуда уже от него самого. И недавно, когда, словно гром среди на целых три года прояснившегося неба, к губам неожиданно прижался холодный ствол Гордеева… Тогда всё это было на адреналине — он поджигал кровь безрассудной храбростью, придавал сил и дерзости выживать несмотря ни на что. Но полиция — это другое. Это страшно и… стыдно. Я даже не знала за что и куда меня уводят, но чувствовала, как разъедает спину настороженный, осуждающий взгляд Галины и охранника.
В машине ехали молча, в обшарпанное, многолюдное отделение Полиции заходили без объяснений.
— Ожидай, сейчас следователь подойдёт, — заводя меня в кабинет с дверями, дублированными изнутри железной решёткой, велел один из оперативников и ушёл. Правда двери не запер, а просто прикрыл.
Внутри кабинета было пусто и тихо, а снаружи наоборот, шумно. Сновал народ — и менты, и гражданские. Кто-то ругался, кого-то куда-то вызывали, приглушённо плакала какая-то женщина. Всё очень суетно, нервно и… удобно. Ладони снова вспотели от хлынувшего в кровь адреналина. И я, словно волчонок, почуявший лес, настороженно замерла.
А что, если мне тупо сбежать? Просто шмыгнуть за дверь, смешаться с толпой — и до свидания? Глупо? Как сказать. Кто знает, куда втянул меня этот Гордеев, например? Что, если это всё из-за него? И всё это время за мной следили вовсе не бандиты и тем более не Толик с Дамиром, а именно менты?
Крадучись приблизилась к двери, замерла, коснувшись ручки… А с другой стороны — если это с самого начала менты, тогда, пожалуй, лучше бы и мне не дёргаться. Просто рассказать всё что знаю, и всё. Чего мне скрывать-то?
…Кроме того, что уже который год живу и учусь по чужим документам, а мой ныне покойный папуля до последнего рамсил в составе серьёзной ОПГ.
Чёрт. А что, если именно в этом всё дело? Гордеев меня просто случайно засветил, а дальше уже следаки сами сработали? Заставят теперь давать показания: вспоминать имена, фамилии, указывать знакомые лица на фотографиях… Они-то меня потом отпустят — я ведь толком ничегошеньки не знаю, но где гарантии, что бывшие отцовские «коллеги» не захотят перетереть? Уверенности, что тайна следствия надёжна как сейф у меня не было ну вообще никакой. Слишком уж часто я видела свински пьяные, пропаренные в нашей бане рожи высокопоставленных чинов, у которых с моим отцом не только тёрок по закону не возникало, но ещё и прекрасно проворачивались какие-то полюбовные мутные делишки.
Мысленно сосчитала до десяти, выдохнула… и всё-таки рванула дверь на себя.
И чуть не влетела в грузного дядьку в форме. Он недовольно нахмурился, я попятилась.
— А… А у вас здесь есть туалет? — первое, что пришло в голову.
Он крикнул кому-то в коридоре, и меня повели куда просила. Я тут же обрадовалась, что всё сложилось настолько удачно и приготовилась к бегству через окно… но оно оказалось зарешёченным. Поэтому, лишь обречённо глотнув водички из-под крана, я снова вернулась в кабинет.
Но речь неожиданно пошла не о том, что я себе напридумывала, а о Верке: чем занимается, где живёт, с кем дружит. Я понимала, что это всё неспроста и жутко боялась ляпнуть что-нибудь лишнее. И не то, чтобы Верке было что скрывать, но вдруг это всё связано с её комиссией по опеке? И так вот скажешь пару случайных слов, а человеку потом брата из интерната не отдадут!
— А что случилось-то? — всё-таки рискнула я.
Следователь откинулся на спинку стула.
— Подозреваемая утверждает, что вы можете помочь ей в… сотрудничестве со следствием.
— Подозреваемая? Кто, Верка? — вскочила я. — Да вы что, она не могла! У неё брат в интернате!
— Чего именно она не могла? — сощурился следак.