– А теперь скажи мне собственными словами, в чем заключается твоя работа, Дельфи.
– Да, сэр. Я... Я должна ходить на вечеринки и покупать разные вещи и пользоваться ими, как мне скажут, и помогать тем, кто работает на фабриках.
– Ты забыла самое главное...
– О... Я никому не должна давать знать... ну, о вещах.
– Верно! Повезло той девушке, которая может веселиться вволю и при этом делать людям добро, а? – он озаряет собравшихся улыбкой. Немедленно следует движение стульев. Несомненно, все прошло удачно.
Джо, усмехаясь, выводит Дельфи: бедная дурочка думает, они восхищаются ее координацией движений.
Настало время Дельфи выйти в мир, и на этом этапе задействуют ходы наверх, и... Со стороны администрации – открываются реестры счетов, активируются субпроекты. Со стороны техподдержки – открывают допуск к зарезервированной частоте передач (модем-поле, помнишь?). А Дельфи ждет новое имя, имя, которое она никогда не услышит. Это длинная цепочка бинарного кода, которая спокойно крутилась себе в базе данных ВКК с тех самых пор, как однажды уснул и не проснулся некий Расчудесный Человек.
Мигнув, имя-код исчезает из цикла обращений, протанцовывает из импульсов в модуляции модуляций, со свистом проносится через фазирование и врывается в гигачастотный луч, устремленный к спутнику на синхронной орбите над Гватемалой. А оттуда луч изливается двадцать тысяч миль назад на землю, образуя всепроникающее поле структурированных энергетических потоков, обеспечивающее информацией точки съема по всему квадранту АмерКан.
С этим полем, если ты кредитоспособен, можно, сидя за ВКК-консолью, управлять настроенным на твою частоту экстрактором руды. Или если у тебя есть какие-нибудь простенькие полномочия – вроде умения ходить по воде, можешь закинуть свой эпизод в сетевое голошоу, идущее день и ночь в каждом доме, на каждом стадионе или курорте. Или можешь создать уличную пробку на весь континент. Есть еще вопросы, почему ВКК как святая святых охраняет эти коды доступа?
«Имя» Дельфи появляется как крохотная анализируемая неделимость в общем потоке, и она бы очень гордилась, узнай об этом. Ф. Берке это показалось бы магией чистой воды: Ф. Берке так и не поняла, как работают робокары. Но Дельфи – ни в коем смысле не робот. Зовите ее уолдо, анимированной куклой, если уж вам так неймется. Факт в том, что она просто девушка, живая девушка с мозгами не на своем месте. Несложная он-лайн система с большой скоростью передачи данных в реальном времени, точно такая же, как ты или вон он.
Смысл всего этого железа (и не так уж его и много по меркам этого общества будущего) в том, что Дельфи может выйти из подземных апартаментов – подвижная точка съема информации, стягивающая данные из вездесущего модем-поля. И она так и делает, восемьдесят девять фунтов нежной девичьей плоти и крови с несколькими металлическими компонентами выходят на солнечный свет, чтобы их отвезли в новую жизнь. Выходит девушка, у которой все есть, включая собственную свиту медтехов. Девушка делает несколько очаровательных шажков, останавливаясь, чтобы умилительно расширить от удивления глаза на нагромождение огромных антенн над головой.
Та мелкая деталь, что нечто по имени Ф. Берке осталось под землей, не имеет ровным счетом никакого значения. Ф. Берке совершенно не сознает себя и счастлива, как моллюск в раковине. (Ее постель уже перевезли в комнату со шкафом кукловода.) И Ф. Берке – вовсе не в шкафу; Ф. Берке сходит с аэробуса на легендарном ранчо, заповеднике в Колорадо, и зовут ее Дельфи. Дельфи глядит на живых волов вымершей породы шаролэ и самые настоящие хлопок и тополя, золотые на фоне синего тумана, и шагает по живой траве, отвечает на приветствия жены управляющего ранчо.
Жена управляющего давным-давно ждет приезда Дельфи и ее друзей, и по счастливой случайности здесь же съемочная группа голозаписи, снимающая ролик для любителей природы.
Теперь сам можешь дописать сценарий, пока Дельфи заучивает несколько правил структурной интерференции и о том, как обращаться с небольшим отставанием по времени, возникающим вследствие нового, в сорок тысяч миль парентезиса ее нервной системы. Совершенно верно, ребята с арендованным голообрудованием, разумеется, считают, что тени золотых тополей гораздо лучше смотрятся на бедре Дельфи, чем на воле. А личико Дельфи улучшает и горы, – когда их видно. Но любители природы почему-то не так рады, как ожидалось.
– Увидимся в Барселоне, котенок, – кисло говорит старший по группе, когда они пакуются.
– В Барселоне? – эхом отзывается Дельфи с такой очаровательной (совсем крохотной) задержкой в подсознании. Она видит, где лежит его рука, и отступает на шаг назад.
– Остынь, она тут не при чем, – устало говорит другой и отбрасывает со лба волосы с проседью.
Дельфи смотрит им вслед, когда они уходят грузить бобины с записью для отправки на обработку в ВКК. Ее рука блуждает по груди, которой коснулся мужчина. В подземельях под Карбондейлом Ф. Берке узнала кое-что новое о своем Дельфи-теле.
О различиях между Дельфи и собственной мрачной тушкой.
Она всегда знала, что у Дельфи почти нет чувства запаха или вкуса. Это ей объяснили: частоты вещания не хватает. Тебе же не нужно пробовать на вкус солнцемобиль, а? И слабая чувствительность кожи – с этим Дельфи тоже знакома. Ткани, от которых зудела бы даже собственная шкура Ф. Берке, кажутся Дельфи прохладной пластиковой пленкой.
Но пустые места... Ей понадобилось время, чтобы их заметить. У Дельфи нет ни уединения, ни мелких тайн: у капиталовложений ее размаха их не бывает. Но она не торопится распознать, что есть некие определенные места, где распластанное тело Ф. Берке чувствует что-то, чего не испытывает грациозная плоть Дельфи. Гм-м-м! Опять проходимость канала, думает она – и забывает об этом на фоне чистейшего блаженства быть Дельфи.
Ты спросишь, как девчонка может о таком позабыть? Да ладно тебе: Ф. Берке до представления о том, что такое девушка, дальше, чем до Луны. Да, она – женского пола, но для нее секс – это слово из четырех букв, которое пишется, как Б-О-Л-Ь. Она не совсем девственница. Подробностей тебе не захочется; ей было лет двенадцать, а охотники до уродов наширялись до слепоты. Когда же они прозрели, то выбросили ее с маленьким отверстием в анатомии и смертельным в другом месте. Она потащилась купить первый и последний в своей жизни укол, и до сих пор у нее в ушах стоит циничный гогот продавца.