А потом рывком к себе и его ладони без всяких предисловий ложатся на мою грудь. И это соприкосновение моего обнаженного тела с его полностью одетым — подобно взрыву.
Закусываю губу, и душу, рвущийся на ружу крик.
Прогибаюсь под натиском, прижимаясь плотнее.
Ощущаю крепкое, сильное тело, чувствую ягодицами его эрекцию, от чего внизу живота сладко обрывается, а между ног становится так влажно и горячо, особенно, когда дъявол сначало проводит горячим языком по моей чувствительной шее, а следом, на контрасте ощущений, царапает ее своей небритой щекой.
Послевкусие такое острое, что вполне схоже с состоянием какой-то дикой наркотической ломки.
— Девочка проголодалась? — вкрадчиво шепчет мне в ухо, и резко сжимает пальцами соски. Отчего мой позвоночник пробивает высоковольтный разряд электрического тока.
Вспыхиваю.
Пытаюсь вырваться из его рейдерского захвата, но он не позволяет. Открываю рот в желании высказаться по этому поводу, пока меня еще не покинул последний обломок моего здравого смыла, но он впивается в мои губы властным поцелуем, заглушая любой протест.
Открываю рот шире, впуская его наглый язык и прикусываю в отместку за то, что он из меня делает, наглядно демонстрируя ему свои не озвученые мысли, и степень своего, так называемого, "голода".
— Так не терпится малыш, да? — с усмешкой, болезненно стонет этот гад мне в губы.
При этом одна его рука тут же начинает двигаться вниз к самому сокравенному, а другая, по хозяйски, продолжает ласкать мои полушария.
Меня бросает в жар. Смущение, словно тиски, купирует мое тело. Перехватываю его руку и крепко сжимаю.
Мы замираем.
Дъявол оставляет в покое мою грудь, зарывается пальцами в мои мокрые волосы, наматывает их на кулак, и тянет мою голову назад, заставляя прогнуться сильнее и прижаться плотнее к его выпирающему из брюк члену. Затылок больно, но от этой какой-то подчиненной позы испытываю неясное удовольствие.
— Хочешь поиграть Аленький…? — мягко шепчет.
— Уверена, что выдержишь малыш? Я и так едва сдерживаюсь. Просто позволь мне сделать то, что ты хотела сделать сама. Я обещаю, тебе понравится. — утробно рычит, выпуская табун дикообразов пробежатся рысцой по моей коже, и чуть дернув волосы, впивается жадным поцелуем мне в шею.
А я понимаю… Он меня видел. И краска позора приливает к щекам.
Боже! Нет…
Как же стыдно…
Но погрязнуть в самокопании дъявол не позволяет, настойчиво высвобождает руку из моего захвата и уверено двигается по заданной траектории в направлении намеченой цели.
Судорожно хватаю воздух, теряю нить мысли и обессиленно капитулирую перед более опытным противником.
Он касается меня там… Раскрывает, скользит мягко, осторожно, нежно, вырывая судорожные вздохи, ошеломляя острым удовольствием. Приводя в замешательство бешеным возбуждением, поток которого, извлекает из моего охрипшего горла приглушенные стоны, которых я стыжусь, но не могу сдержать.
А ему это нравится, он наслаждается моим утраченым самообладанием.
И точно издеваясь. Разжав кулак, высвобождает волосы, но уже через мгновение сжимает свои пальцы на моем горле.
Впивается глазами в мое отражение в зеркале и тесно прижавшись к моему затылку губами.
Тихо шепчет:
— Красивая… какая же ты красивая Аленький. -
Низко. Проникая под кожу сумашедшей вибрацией.
— Ты вообще представляешь, насколько ты красивая? — оглушая утробным хрипом, жаля поцелуями мое плечо и поглаживая кончиками пальцев мою бьющуюся на шее венку.
И все… Мой примитивный мозг растекается лужицей, а хрупкий мир летит в далекое тар тарары.
Тело пробивает крупная дрожь, а в крови гремучая смесь из адреналина, страха, возбуждения и удовольствия, когда это порождение порока проникает одним своим пальцем в мое влажное, готовое для него тело, а подушечкой другого ударяет, по ставшему, точно оголенным нервом клитору, зарождая внутри ревущую волну обнаженного желания, немыслимых ощущений, ошеломляющего откровения и сладкой блаженной неги.
Закусываю губу, чтобы подавить рвущийся из горла крик и встречаюсь в отражении с его пронзительным, испепеляющим взглядом.
Не могу выдержать и опускаю голову, но Дъявол тут же обхватывает мое лицо ладонью и удерживая за подбородок, заставляет смотреть, вытягивая из меня душу.
Его заводят мои жалкие попытки сохранить хоть какое-то подобие рассудка и цивилизованности, для него это вызов.
— Не смей сдерживайся Аленький. — Рычит, проводя языком по моим губам и обрушивает на мою плоть цунами сокрушительной силы.
Выгибаюсь, на встречу его пальцам и с каждым проникновением постанываю все громче, знаю, что доставляю ему удовольствие, но не могу это прекратить. Во мне нарастает лавина, дикое чувство, требующее освобождения, и лишь только одно не позволяет мне сорваться… — взгляд дъявола.
Не могу вот так, чтобы он все видел… это слишком откровенно, слишком … Это даже не под покровом ночи. Но монстр не позволяет ничего оставить при себе.
Слизывает воду с моей щеки, припускает брюки и развернув подхватывая под колени, приподняв, резко входит в меня одним быстрым движением. Оглушая мой слух своим животным ревом и моими звуками чувственного восторга.
Впиваюсь зубами в свое запястье, чтобы не скандировать его имя, пока он долбится в меня, кусая за шею и сминая в руках ягодицы, вбиваясь раскаленным членом все быстрее, и быстрее с каким-то остервенением, и шепотом:
— "Моя… ты моя, слышишь? Мояяяя, мать твою-ю-ю, моя".
Давай! Сейчас. — приказывает и ударяет в мою точку дзынь своим Т- 90МС.
Закатываю от оргазма глаза, комкая пальцами белоснежную рубашку и разлетаюсь на мелкие осколки под его рокочущий рев и отборный " гимнастический" мат, дрожа всем телом, от эйфории и сладостного облегчения.
— Шшш, Аленький… — успокаивающе шепчет, нежно целуя в губы, подставляя мою спину заботливым теплым струям, пока я прихожу в себя, восстанавливая дыхание и собирая по кусочкам свое тело, и гордость.
Телефонный гудок раздающийся из кармана мокрых брюк дъявола, вмиг, меняет его настроение и выражение лица.
Он резко выходит из меня. И точно боясь испачкаться, отодвигает в сторону.
Моет свое боевое орудие и скинув с себя мокрые вещи, переступив порог, бросает, даже не повернув головы в мою сторону.
— Заканчивай тут быстрее. Нам надо поговорить. У меня сегодня еще важная встреча.
И хлопает дверью так, что поток воздуха откидывает мое тело к стене, по которой, я так удачно, и тихо сползаю, а из моего горла вырывается горький смешок.
"Поговорить. Это очень вовремя…"
Глава 44
Оставляя за собой следы из луж, подошел к бару. Достал бутылку коньяка и залпом ее приговорил. Рванул на себя ручку окна, запуская в комнату холодный поток воздуха, хватая жадным, сухим ртом, большие, рваные глотки.
Ну и что мать вашу это сейчас было? Где эта моя хваленая стальная выдержка, которой так гордился и ставил в пример мой тренер.
Заебись…! Поговорили! Это прям сука дедовская традиция, начинать разговор с горизонтальной плоскости.
Можно подумать будто я ни одной мокрой девки в жизни не видел…
Но блядь, когда ее выгнуло…, и эти огромные капли на вишневых сосках, а из под опушенных ресниц взгляд с поволокой, а в нем желание в чистом виде.
И ВСЕ!!! Все мать вашу, поплыл, как если бы мне прилетело пудовой кувалдой в жбан.
Да я блядь… в накауте побывал. Причем первом, в своей жизни.
И как? Как черт возьми прикажите, в таком состоянии, ехать на сходку с Хасановскими?
Да и смысл?
С таким настроением и настроем в пору сразу войну объявить, и без пустопорожних телодвижений.
Думал же, что трахну и отпустит… Ну и где отпустило? В каком же это сука месте? Только головняка хуева туча.
Было бы проще, если бы она все же оказалась Лирнейскою шлюхой. А так выходит и виноват, да еще, и придется иметь дело с вчерашней девственницей. И это, если честно, тревожит. Блядь все-таки не стоило идти на поводу своих желаний. Я ведь как чувстовал, что добром это не кончится.