— Слишком высоко, малыш, давай сюда, — приподнимаю одеяло.
Сестра, не смея ослушаться, лезет под кровать. Не хочет отпускать мою руку, но времени итак в обрез. Шкаф опасно покачивается, и сейчас до нас точно доберутся.
Целую маленькие, холодные пальчики и даю ей обещание: «Все будет хорошо».
Достаю из шкафа бейсбольную биту.
Зажимаю в руке так, как Он меня учил.
Делаю глубокий вдох.
Считая удары сердца, замираю, спрятавшись за углом слева, и когда дверь оказывается сорвана с петель, замахиваюсь, сжимая до хруста челюсти.
— Твою мать!
А дальше как во сне…
Люди в спецформе. Их обеспокоенные лица и бесконечные вопросы, но в ушах стоит один лишь гул.
Коридор.
Плачущая Ульяна, до боли стиснувшая мою руку.
И мама… которая лежит там, на полу маленькой кухни хрущевки…
В ту секунду, когда я видела эту квартиру в последний раз, я не чувствовала внутри себя ничего. Только лишь пустоту, окутавшую зыбким дурманом.
Но совершенно точно я думала о Нем…
О парне, в чьих руках мне никогда не было страшно.
О человеке, готовом меня защищать.
О счастье, которое было таким коротким…
На губах вместе со слезами чувствуется привкус острой горечи.
Как бы я хотела еще хотя бы раз обнять Тебя, Рома…
Глава 1
Легкий, прохладный ветерок приятно освежает разгоряченную кожу. Вдыхаю чистый, утренний воздух, наслаждаясь тем, как он заполняет легкие.
Здесь, в небольшом лесопарке, в столь ранние часы — ни души. Только я и мои убитые, проверенные временем беговые кроссовки.
Останавливаюсь, вскидываю руку и, нахмурившись, смотрю на циферблат часов. Единственную вещь, доставшуюся мне от отца… Напоминающую о том, что он в моей жизни все-таки был.
Шесть пятнадцать.
Тянусь вверх, восстанавливаю дыхание и запрокидываю голову назад. Разглядываю бездонную синеву неба, виднеющуюся за раскидистыми ветвями старых дубовых посадок. Зажмуриваюсь от слепящего лучика солнца, показавшегося из-за пухлого облачка.
Вытаскиваю из ушей допотопные проводные наушники и слушаю тихое утро. Привычную и самую лучшую для меня музыку.
Пока еще зеленая листва шумит, на пруду истошно горланит утка, а чуть в стороне гудит сонный город. Обожаю вот так рано просыпаться. Годами выработанная полезная привычка.
Иду по вымощенной тротуарной плиткой дорожке, раздумывая о том, что с превеликим удовольствием впервые в жизни прогуляла бы и этот день тоже. Но, к сожалению, об этом можно только мечтать. Ведь если вчера пресловутую линейку я пропустила по уважительной причине, то сегодня у меня таковой точно не имеется.
А жаль…
Выхожу из лесопарка и направляюсь в сторону домов, выстроенных буквой «П». У серой, неприметной пятиэтажки здороваюсь с нашей соседкой, выгуливающей свое лохматое чудовище, с каждым днем все меньше и меньше напоминающее пуделя.
Ангелина Марковна произносит в ответ сухое «здрасьте» и одаривает меня коротким, брезгливым взглядом. Смотрит на меня, словно я ничтожество, ну или падшая женщина, о которых она так любит разглагольствовать по вечерам.
Прохожу мимо. В душном подъезде стоит отвратительный смрад. Это помогает довольно быстро вернуться в суровую реальность, где нет места подходящим литературным эпитетам. Исписанные нецензурной бранью стены, как нельзя лучше демонстрируют это. Дом, да и в целом район, у нас, прямо скажем, неблагополучный. Но куда деваться, когда выбора нет…
Взбегаю по лестнице на третий этаж и тихонько открываю своим ключом дешевую металлическую дверь, погнутую сразу в нескольких местах. Уже и не вспомнить сколько раз в нее колотили ногами.
Бесшумно притворяю ее за собой, двигаю хлипкую щеколду и на цыпочках крадусь в свою комнату. Ульянка, сладко посапывая, спит на соседней кровати.
Я невольно засматриваюсь на милое, кукольное личико младшей сестренки. Целую пухлую щечку и только потом отправляюсь в ванную, где, к своему ужасу, обнаруживаю полное отсутствие горячей воды.
Приехали… Неужели все-таки отрезали за неуплату? Хочется завыть волком.
Стиснув зубы, принимаю ледяной душ. Не могу же я пойти в школу вот так…
После короткой, мучительной экзекуции, трусцой возвращаюсь в свою комнату. Наспех вытираю окоченевшее от холода тело, одеваю с вечера приготовленную школьную форму и пытаюсь максимально безболезненно разбудить сестру.
Ульянка капризно хнычет, но, потирая маленькими ладошками глаза, все же отправляется чистить зубы. Я в это время снимаю с плиты надрывно посвистывающий старый чайник и делаю ей пару бутербродов. Без колбасы конечно, но с маслом.