Но наконец стемнело, миновало время ужина, пассажиры прекратили свое хождение по вагону, проводники выключили основное освещение, оставив только тусклое дежурное, и Юля в футболке и шортах забирается под простыню, а я сажусь сбоку и долго-долго смотрю ей в глаза.
- Рассказывай, DDище, - говорит она мне, - как ты отдохнул во время отпуска, как проводил время, о чем думал?
DDище - это Юлькина придумка, вот как есть, к примеру, у имени Сергей уменьшительно-ласкательные формы Серёжа или Серёженька, но можно придумать и увеличительно-огрубительную форму Серёга или Сергеище, так и меня она большей частью предпочитала звать наедине не официально ДиДи или ДеДе, и не кратко ДДшка или ДДшечка, а вот так приятельски-запанибратски ДДище.
- Все было хорошо, Юлище! - отвечаю я. - За исключением пустяка.
- Это ты про билеты? - имеет в виду, что уезжая, я не купил сразу обратные, а потом возникли проблемы, и пришлось их решать уже подзабытыми с советских времен методами.
- Нет. Просто я очень сильно скучал по тебе, солнышко мое!
- Я тоже, - гладит мою ладонь, - я так ждала тебя, я так привыкла к тебе, ты мне такой родной стал, большой, теплый, уютный, надежный, понимающий...
Оглядываюсь по сторонам, хотя при таком освещении хрен поймешь, спят ли соседи по «купе» и маленькой «купешке» напротив. Ну и черт с ними, в нашем шестиместном секторе ее коллег нет, а до остальных пассажиров мне нет никакого дела.
Склоняюсь к ней и целую в губы. Долго-долго. Грохочут колёса на стыках рельсов? Или это мое сердце так бьется? Иногда ее глаза озаряются блеском страсти? Или в них отражается свет мелькающих за окном фонарей?
Откидываю край простыни, ложусь рядом, плотно прижавшись к вожделенному телу, и снова накрываю нас. Целуемся жадно, до одури, тискаем друг друга ненасытными руками, от нахлынувшей страсти, быть может, даже болезненно сильно, но из-за той же страсти эта боль неощутима и, наоборот, желанна.
Задираю футболку, под которой нет лифчика, и голодным волчарой набрасываюсь на вкуснющие титечки. А рука под трусиками ощущает настоящий потоп (применительно к не очень обильно-влажной обычно Юле), и, внедрившись несколько раз парой пальцев (что обычно бывало не очень привечаемо, но сейчас все необычно), начинаю теребить клитор. Понимаю, что сосками во рту все же надо пожертвовать. Ибо слышу постанывание Юли, которое может привлечь внимание пассажиров. Вынимаю голову из-под простыни, закрываю ее губы своими не только для усиления кайфа, но и с утилитарной целью приглушить акустику.
А вот и знакомый предоргазменный стон, попытка подтянуть коленки к животу, но если я поддамся, то улечу на пол и шумом-гамом привлеку нежелательное внимание. Поэтому просто еще тесней прижимаюсь к ней, переплетая наши ноги и беря в ручной захват сочную ягодицу.
Придя в себя и точно так же оглядев спящих соседей, как оглянулся я перед первым поцелуем, Юля начала снова жадно целовать меня, но отдав должный минимум губам и шее, она нырнула с головой под простыню, на грани боли засосала губами мои соски и потискала тело выше пояса, и в итоге, изогнувшись грациозной пантерой (или скорее снежным барсом, из-за того, что была накрыта белой простыней) и почти прижавшись попой к стенке рядом с окном (а изголовье было у прохода), стянула с меня шорты с трусами и взяла в рот.
Как же хорошо! Хорошо, что у меня мелькнула в мыслях такая возможность сегодняшней ночи, и я в туалете подмылся, хоть и холодной водой, но тщательно и с мылом! Хорошо, что она исполняет минет в своем фирменном стиле: быстро и размашисто, крепко сжимая член в тугом колечке губ! Хорошо, что я сильно соскучился по Юле и мне даже не надо искусственно подгонять свой оргазм. Хорошо снова ощущать ее горячий ротик, нежные пальчики, шелк волос на бедрах. Хорошо, что судьба подарила мне еще одну романтичную ночь в поезде, классом намного выше того гротеска с Таней. И вообще отлично, что есть у меня такая замечательная подруга Юленька, когда нежная и ласковая, а когда страстная и темпераментная.
Проглотив, как обычно, сперму и далее высосав-выдоив все до капельки и поласкав языком головку, Юля проделала обратный путь, но уже не яростно-нетерпеливо, а нежно-благодарно. Мои живот, грудь, шея ощутили прелесть ее губ, и до момента повторной встречи с моими губами успели прошептать:
- Спасибо тебе, нежная моя шалунья!
- И тебе спасибо, нетерпеливый ты мой!
…Примерно в полдень завтрашнего дня я сидел на веранде симпатичного двухэтажного дома, превращенного сметливым хозяином в частный пансионат, подставлял лицо солнечным лучам и соленому ветру, затягивался сигаретой и запивал дым крепким черным кофе, отстраненно наблюдая, как моя Юленька в роли распорядителя-устроителя организует вселение коллектива в пансионат, утрясает вопросы с хозяином, поварихой, горничной, в который уже раз перетасовывая и согласовывая, кто и с кем будет жить в 2-местных и 3-местных номерах (единственный одноместный люкс, понятно, что был забронирован для «Меркель»). Я думал о том, что если существует рай, то он именно таков: лето, солнце, море… и моя женщина рядом.