Развожу руками:
— Не сложилась у нас дружба, а после вчерашнего хоть в ментовку пиши.
— А вчера что стряслось? — хмурится Юля.
Выкладываю ей краткую версию.
— Не дури, — качает она головой. — Там у его папаши все схвачено. Ты ж на вечеринке была, все видела. Сама понимаешь, что полиция тут ручная.
— Юль, ты зачем вообще с такими связалась? — я серьезно не понимаю.
Она скучнеет.
— Зачем-зачем… Я специально что ли? Я в восемнадцать стала «Мисс города», повалили контракты, съемки, красивая жизнь. А через год все кончилось. Я помыкалась, но как-то уже привыкла к тусовке, и оно само завертелось.
— Ты вообще понимаешь, что они однажды нанюхавшись могут сделать с тобой все, что угодно? Может, ну ее, эту тусовку?
— Я так-то пообвыклась, правила знаю. Да я уже скоро в тираж выйду. Старая для них. Мне двадцать четыре будет через месяц.
Двадцать четыре? Это она в этом дерьме уже пять лет?
— Мне-то что теперь делать?
— Может, дашь ему? Разок потерпишь. Он свое получит и успокоится. Подобреет, может…
— Ты с ума сошла? Чтоб он с дружками меня по кругу пустил?
Это она еще не знает, что Костику из-за меня сломали руку. Как бы он не ответил мне симметрично.
Юлька вдруг вскидывает голову и недоверчиво смотрит на меня.
— Ты девственница, что ли?
— А что? — огрызаюсь я. — Это наказуемо?
Она вцепляется себе в волосы.
— Бля…Совсем все плохо.
— Вот и Раевский мне велел оглядываться, — мне становится совсем не по себе. Юлькина реакция показывает, что я сильно недооцениваю масштаб проблем.
— Раевский? — оживляется Юля. — Ты знаешь Раевского?
Пожимаю плечами.
— Не так чтобы хорошо…
Но Юлькины глаза уже загорелись.
— Карин, есть всего два способа решить твою проблему. Первый — свалить из города. На пару лет, а там либо Костику не до тебя станет, либо он сдохнет от передоза. Но сама понимаешь, способ ненадежный.
— Куда я поеду? Это сколько денег надо, чтобы переезжать. Да и мама у меня здесь. Давай свой второй способ.
Тянусь за стаканом, от таких перспектив во рту пересохло.
— Девка ты зачетная, на элитную тянешь.
Вода попадает мне не в то горло.
— Что?
— Что-что, может, тебе как раз Раевский и подойдет, — она что-то прикидывает в уме. — Целку не сбережешь, зато все остальное не повредят.
— Ты о чем вообще?
— Карин, тебе нужен покровитель. Пора найти тебе папика.
Глава 15. Слухи
— Ты совсем, что ли, с дуба рухнула? Я отказалась под Комолова лечь, а ты мне предлагаешь, найти другого?
— Я же не предлагаю тебе найти отморозка!
— И чем один вариант лучше другого?
— Сравнила! Обдолбанный и обозлившийся мажор. Ты представляешь, как над тобой Костик поглумится? Реальный папик, богатенький и спокойный, которому ты принесешь свою девственность, будет если не на руках тебя носить, то хотя бы один у тебя будет!
— Юля, бля, — не выдерживаю я и срываюсь на маты. — Я не шлюха!
— Это пока, Костик тебя по кругу пустит. Была б ты не целка, может обошлось бы им и парой его дружков. А так он представление устроит!
— Неужели на него вообще нет управы?
— Отец может его охолонуть, но он обычно не обращает внимания на его выкрутасы. Ну и еще пара мужиков в городе, но ты ж не шлюха, ты к папикам не пойдешь! — язвит Юля.
— Я не понимаю, откуда столько яда? По твоей милости я угодила в этот капкан, — я сейчас так взбешена, что готова вцепиться ей в волосы.
— Да кто ж знал, что ты последняя девственница планеты!
— И что? Мне теперь уезжать? Куда? Надолго? — продолжаю истерить я.
— А я знаю? У хмыреныша денег много, захочет найдет. Смотря на сколько сильно он за нос обиделся.
— И за руку, — уточняю я.
— Что «за руку»? — не понимает Юля.
— Ему мой знакомый руку сломал.
— Охренеть!
— Вот и представь, как охренел Костик. Как думаешь, сильно обиделся или не очень?
— Охренеть, что твой знакомый живым ушел! Это кто такой безбашенный? — Юлька в натуральном шоке.
Морщусь и ничего не говорю. Полоскать имя Макса совершенно не хочется. Он, выходит, мне просто помог. Не хватало ему еще слухов всяких.
— Ты Раевского упоминала… Он, да? Этот мог бы. Вот и нашелся покровитель!
— Иди ты! — я в бешенстве. — Не он это. Да и он в курсе ситуации, хотел бы помочь предложил бы. А так, только велел оглядываться.
— Слушай, если не Раевский, тогда кто?
— Приятель его, — бурчу я.
Юлька какое-то время хлопает ресницами, что-то прикидывая, а потом выпучивает глаза: