Да, мы должны были созвониться…
Так и не выпуская меня из рук, Макс забирается в машину, похожую на уазик. Прижимаясь ухом к его груди, я не могу перестать слушать стук его сердца, который чувствую даже сквозь защитные накладки. Его сердцебиение постепенно успокаивается, а вместе с ним и я. Мы едем, и Лютаев время от времени целует меня тот в макушку, то в лоб, то в висок, не обращая внимания на то, что я грязная и потная.
Да, потом мне снова будет страшно и больно. Но сейчас все чего я хочу, это быть дома, выпить чай, искупаться и прижаться к Максу.
Лютаев гладит меня по голове, эти прикосновения дарят прекрасное чувство, что я не одна, и закутываясь в эти ощущения, я отключаюсь.
Глава 49. Дома
Когда нас высаживают во дворе дома, я нарочно вцепляюсь покрепче в Макса, но он и не думает выпускать меня из рук. Я молчу весь путь до его квартиры. Лютаев проносит меня сразу в ванную.
Он сажает меня на бортик ванны, стаскивает обувь и одежду, настраивает температуру в душе, снова берет на руки и вместе со мной встает под воду.
Минут десять мы просто стоим омываемые струями, а потом Макс купает меня как маленькую, даже волосы моет, бережно перебирая пряди. Я позволяю делать ему все, что он хочет, лишь бы забыть мерзкие прикосновения Каплина и взгляды Дохлого.
— Девочка моя, — Макс берет мое лицо в ладони и осторожно целует меня. Поцелуй легкий, как прикосновение бабочки, но я хочу ощутить что-то другое, что заместит в воспоминаниях всю грязь.
И я сама тянусь к нему. И целую. Целую так, как не решилась, когда он меня об этом просил. Лютаев отзывается мгновенно, но не позволяет своей страсти выйти наружу. Судорожно выдохнув, он выключает воду и, завернув меня в полотенце, несет в свою спальню.
Мы ложимся, прижавшись друг к другу. Я все еще не хочу ни о чем говорить. Того, что есть сейчас, мне достаточно. Макс поглаживает меня по плечу, окутывает жаром своего тела, даря мне свое дыхание, и я снова засыпаю.
Мне снится кошмар. Бессвязный. Мерзкие лица вперемешку с зареванными, ощущение безнадежности и ужаса.
— Карина! Карина, проснись!
Лютаев трясет меня всю покрытую испариной. Горло саднит, похоже, я пыталась кричать так же, как в том доме.
— Это всего лишь кошмар, девочка, плохой сон. Ты дома, все хорошо, — слышу я.
Прижимаюсь к Максу плотнее. У него под глазами залегли тени.
— Прости меня. Я должен был прийти раньше. Прости.
Дыхание мое постепенно выравнивается, все-таки рядом с Максом я быстрее прихожу в себя, но меня еще колотит.
— Я сейчас, подожди, моя хорошая.
Прежде чем я успеваю его остановить, Лютаев куда-то уходит. Возвращается он быстро, в руке у него шприц, полагаю с успокоительным.
— Макс, — у меня есть свое мнение, и я его доношу сиплым голосом. — Мне нужен не укол. Мне нужен ты. Успокой меня.
Он растерянно опускает руку с успокоительным.
— Я не уверен, что это — хорошая идея, Карин.
Мои губы начинают дрожать:
— Ты… больше меня не хочешь? Считаешь меня грязной?
Макс стремительно возвращается на постель.
— Глупенькая. Девочка моя. Я просто боюсь напугать тебя…
Кто еще тут глупый. Я обнимаю его за шею и тяну к себе. После секундного колебания Лютаев сдается.
Сегодня я жадно стремлюсь изучить его тело, но Макс лишь качает головой. Он поглаживает меня, делает легкий массаж, и, лишь когда мое тело расслабленно обмякает, Макс покрывает поцелуями каждый миллиметр моего тела. Таким нежным он со мной не был никогда.
Повернув меня на живот, он долго и сладко готовит меня к себе. Я хнычу и требую, чтобы Макс уже вошел. Это ни с чем несравнимое ощущение, когда я всей поверхностью тела ощущаю его, словно укрывшего собой от внешнего мира.
Медленно, очень медленно он двигается в моей влажной киске. Лютаев еде сдерживается, я понимаю это, когда вижу, как напряжены его предплечья, на которые он опирается.
— Девочка моя, ты так стонешь… Я могу не сдержаться…
— Не надо сдерживаться, — лепечу я. — Я хочу всего!
Макс прижимается губами к моей шее и, больше не сопротивляясь природе, берет меня, растворяя в себе, с каждым толчком.
Мой первый оргазм, когда он во мне, ослепляет и оглушает. Я опустошена и счастлива.
Но Лютаев все еще тверд и пульсирует внутри.
— Прости, малыш. Я не могу остановиться.
И я млея продолжаю принимать его в себя. Теплые волны накатывают и отступают. Мне хорошо.
Перед тем, как кончить, Макс стискивает меня в объятиях. Он шепчет мне на ухо что-то невнятное, пока со стоном не погружается так глубоко, насколько позволяет мое тело. Я чувствую его дрожь, она отзывается в моем сердце.