Или даже не заснула.
Одеревенела.
«Ну и что, – медленно подумала Янка. Начала думать утром, закончила вечером. – Так даже хорошо. В школу не надо. Волноваться не о чем. Стоишь себе и отражаешь, когда к тебе подойдут. А не подойдут – не отражаешь».
Разбудил её жук-древоточец. В начале весны Янка почувствовала лёгкую щекотку в правом нижнем внешнем углу. Не обратила внимания, занятая отражением облаков: она повернула левую створку так, чтобы видеть окно. Через день щекотка усилилась. А через неделю вся её правая стенка страшно чесалась.
– Да что же это такое? – спросила Янка саму себя. – Ауууооо! – она зевнула, потянулась, то есть скрипнула петлями, и поглядела по сторонам.
Та же комната. А в окно через открытую форточку пахло весной.
– Ай!
Янка попробовала почесаться, но чего никак не может сделать мебель, так это почесаться.
– Ай! Эй, шкаф! Шкаф!
– Чего тебе?
Шкаф тоже зевнул, приоткрыв дверцы так, что мелькнули висящие на средней дверце галстуки.
– У меня чешется.
– А? Что у тебя?
– Чешется. Справа. Правая стенка.
– Чешется? Хм. Окно, прикрой на минутку форточку.
Форточка закрылась.
– А теперь давайте все прислушаемся.
В наступившей тишине Янка услышала тихое то ли похрустывание, то ли постукивание.
– Что это? – шёпотом спросила она.
– Это, зеркальная ты наша, жук-древоточец. Зимой он спал, весной проснулся. Ты особо не переживай, он не первый год в тебе живёт. Чесаться постепенно перестанет, в труху тебя не сжуёт. Это тебе не термиты какие-нибудь, вот они нашего брата за месяц изнутри выгрызть могут.
«Термиты, – подумала Янка, – древоточцы. Вот и все мои заботы. Вся жизнь – чесотка в боку. То есть в стенке. Ой-ой. Что-то я совсем одеревенела. Нет-нет, мне внутри меня жуков не надо! И, подождите, как это весна? Я же сюда в начале зимы попала…»
Янка окончательно проснулась.
– Граждане деревяшки! – сказала она вслух. – Посоветуйте неопытному трюмо, а как бы мне обратно в человека превратиться?
В ответ раздалось постукивание дверей и ящиков – мебель смеялась.
– Ну, точно тумбочка, – отскрипев пружинами, сказала кровать. – На что тебе такая суета? Вот у нас жизнь. Стоим себе… И стоим! И хватит болтать, спать пора. Окно, задёрни шторы, будь любезно.
Но поспать им на этот раз не пришлось. В комнату вошли хозяева.
– Ну-ка подержи, – мужчина протянул женщине конец ленты рулетки. – Вот сюда, – он отошёл к стене, – как раз влезет.
Лента взвизгнула, сматываясь обратно в рулетку.
– А здесь мы поставим прикроватные тумбочки, помнишь, такие симпатичные?
Женщина показала, куда они собираются поставить тумбочки.
– Точно, дорогая!
Мужчина поцеловал женщину в щёку.
– Пойдём на кухню, снимем мерку для кухонного гарнитура. Я предлагаю, со столешницами под камень.
– Конечно, дорогой.
– Чтоб я в сундук превратился! Чтоб меня на дрова порубили! Чтобы во мне тараканы поселились, – запричитал шкаф, когда хозяева вышли. – Они же мебель менять собрались!
– И, похоже, во всей квартире. – Сервант нервно заколотил ящиками.
– А мебель менять, это плохо? – осторожно поинтересовалась Янка.
– Плохо? – шкаф даже подпрыгнул. – Это катастрофа! Повезёт, если нас продадут по дешёвке. Или отдадут молодожёнам. Или отвезут на дачу. Но мы уже не новые, совсем не новые. – Кровать возмущённо скрипнула. – Что ты скрипишь, до пола продавленная? Старые мы, да, старые! И нас могут просто выбросить! Порубить на дрова!
– Ну что ты заладил: дрова, дрова, где ты видел эти дрова? – истерично прозвенела пружинами кровать.
– Мне рассказывали! Дрова – это то, во что превращается мебель после окончания срока эксплуатации.
– Так вам и надо! – Лампа под потолком извивалась на шнуре так, что сверху сыпалась извёстка. – Давно пора хозяевам избавиться от старья.
– Что ты радуешься, висючка тусклая? Мебель поменяют, купят новую люстру, к новой мебели. Ты забыла, что тебя саму к нам в комплект купили? – шкаф возмущённо тряс внутри себя плечиками. – А до тебя была голая лампочка в патроне. Тоже умничать любила. Её сразу в мусорное ведро – и до свидания!
– Собрание, собрание! – услышали они через приоткрытую дверь.
– Собрание! – закричал шкаф и со страшным скрипом начал переступать ножками в сторону двери.
– Вы что, ходить умеете?