Блефовал и я это прекрасно знал.
Спустя добрые полчаса мы наконец-то покинули негостеприимный кабинет Путина и двинули в сторону дома.
Теперь мы жили в обычной коммунальной квартире. Свою честно заработанную двушку отец продал два года назад, когда заболел раком дед. Я говорил, что это мера, хоть и крайняя, но ничем ему не поможет, но слушать меня, ожидаемо, никто не стал. Нет, я любил деда, но давайте будем реалистами – рак четвёртой степени не лечится, все остальное – это просто поборы денег с населения. Вот и отца обобрали. Продал все, что было, набрал долгов, таких, что до сих пор рассчитаться не может, а итог один. Человека не стало.
Дома молча поели, но, прежде чем закончить трапезу отец мне все же сказал:
– Стас, заканчивай свой кордебалет. Я к твоему Путину хожу чаще, чем на работу.
– Зато мы с тобой хоть видимся, пап, – усмехнулся я.
– В Москве не завали ничего, покажи на что ты способен. Ладно? А то будешь, как и я пахать на двух работах, чтобы свести концы с концами, – и поднял на меня усталые глаза.
– Я и в Питере могу показать на что способен, что мне эта Москва, напичканная тупыми мажорами?
– Перестань.
– Скажешь, нет? Где ты видел кого-то умнее курицы из этой братии? Вон Куликова в десятый перевели только потому, что его папаша регулярно Путину пухлые конверты в зубах таскает. Ага, а меня за разбитый за дело нос погнать решил. Козел продажный.
– Стас!
– И мать такая же, ума хватило только ноги перед тобой раздвинуть….
Кулаком по столу и я в гневе откинул от себя ложку.
– Хватит я сказал!
– Да без проблем. Я в зал, буду поздно.
– Уроки? – заорал он мне в спину.
– Все сделал ещё в школе на переменах. П-ф-ф, там же семечки.
Подхватил сумку и вышел за дверь, злой как сам Сатана. Ненавидел я эти разговоры. Отец как одержимый топил за Москву. В прошлом году даже спонсор был, обещал оплатить обучение в какой-то супер-пупер навороченной закрытой школе с последующим пожизненным рабством в его чудо конторе. Угу, бегу, аж спотыкаюсь.
Батя за мой отказ орал целую неделю, потом ещё неделю со мной не разговаривал. Под конец назвал дебилом и только на том успокоился.
А я выдохнул, но, как оказалось, ненадолго. Благо, есть хоть, где выпустить пар.
В зал меня отец привёл, когда мне было шесть, сказал, чтобы я тут дубасил противника, а не нахлобучивал пацанов в школе. Но, блин, так же было неинтересно. Но, на удивление, втянулся, а ещё я тут за небольшую плату помогал тренеру с чисткой инвентаря, хватало на карманные расходы и то хлеб.
– О, Гордый, здорово! Живой, – заржал мой друг Ванька, – а мы думали Путин тебя из-за Зуба живьём сожрет вместе с носками.
– Он почти преуспел, – вздохнул я и выдал, – на Москву меня уломал.
– Да ладно? – потянул ещё один одноклассник Макс.
– Иначе мне светила Карельская глушь, – скривился я, – да и пофиг, один раз сгоняю, с меня не убудет, да и может уже отвалят.
– Ты там всех сделаешь, – получил я шутливо кулаком в плечо от Ваньки, даже не догадываясь, что все будет совсем-совсем наоборот.
Сделают меня.
Глава 2
POV Стас
Министерство образования работает неплохо, предоставило для участников Олимпиады из Питера бесплатный проезд на «Сапсане». Набилась нас сюда тьма, ведь едут и девятиклашки и выпускники. На дворе апрель, многие из последних рассчитывают таким образом пробиться в ВУЗы мечты.
Смотрю и меня передергивает. В основном, желторотики, что тяжелее ручки в руках ничего не держали. И пацаны все, как на подбор дрищи с усиками. Ну, знаете, первый пух, которым они, очевидно, страшно гордятся, потому и не сбривают.
Зрелище не для слабонервных, я вам так скажу. Вот оно – наглядное пособие того, что будет, если качать только мозги, без упора на мышцу. Срамота!
Девчонки тоже «не алё», подкатить откровенно не к кому. Засада!
А ещё меня бесит наречённый лидер нашей группы. Может с математикой у него и нет проблем, но вот насчёт меня это сказать, если и можно, то с очень большой натяжкой.
– Гордеев, ты сел не туда, – слышу я нудный голос Яшина, но делаю вид, что его не существует, – все десятиклассники сидят в другом вагоне.
Поднимаю на него глаза и смотрю в упор. Молчу, чудо-лидер переминается с ноги на ногу, тушуется, краснеет. Рядом начинает ржать какой-то пацан.
– Гордеев, я сказал…
– Я слышал, что ты сказал, – перебиваю я его, а потом и добиваю, – и положил на это болт.