Поэтому в разговорах не было смысла.
Но тогда я ещё не знала, к какому давлению приведёт мой отказ.
Через три дня я поняла, что долго не выдержу. Комната превратилась в цветочную поляну, Макс дежурил под окнами, а родители усиленно намекали на встречу. Я не могла даже в сад выйти из-за их пристального внимания. Встречаться с Максом мне категорически не хотелось. Из принципа. Но родители были непробиваемы.
В конце концов, я решила уехать.
Институт закончен, диплом получен, осень на пороге — самое время куда-нибудь свалить. А если учесть Макса, то мне просто необходимо зализать душевные раны.
— Папочка, — после недолгих раздумий я зашла к нему в кабинет, — я хочу слетать на Кипр, отдохнуть пару недель. Помнишь, ты обещал мне бонус за красный диплом?
Отец удивлённо оторвался от бумаг.
— Сейчас? — только и спросил он: — А как же Макс?
Я села перед ним на стул и сложила ручки аки пай-девочка.
— Ну, мне надо подумать. Вот вернусь — и мы с Максом поговорим. Хорошо?
— Конечно, дочь, — обрадовался папенька, — пожалуй, это правильное решение. Тебе нужно забыть тот… неприятный инцидент, расслабиться, на солнце погреться. А то бледная, смотреть страшно. Езжай, я переведу деньги на твою карточку. Сама отель выберешь или помощь нужна?
Я заверила отца, что справлюсь, и тем же вечером купила билет до Питера.
Горячий Кипр манил с туристических сайтов, но я безжалостно отмела эту идею. Во-первых, отдыхать мне не хотелось. Во-вторых, не сомневаюсь, что через пару дней ко мне примчится Макс — возрождать былые чувства. Нет уж. Чтобы отец Ванцовского — влиятельный банкир, не отследил мои расходы, я сняла деньги и переложила их на другую карту. Старую, студенческую и никак не связанную с банком семьи Ванцовских. Люблю, знаете ли, сохранять инкогнито.
Отец разбогател, когда мне было пятнадцать. Сколотил с нуля автомобильный бизнес, потом дошёл до заводов, пароходов… я особо не вникала. Естественно, наша жизнь круто изменилась. Родители сменили тихую двушку в провинции на столичный особняк, появились личные водители, крутые шмотки, гаджеты. Отцовский бизнес процветал, но для столичных мажоров я была девочкой "из грязи в князи", чужой в их высоком обществе. Впрочем, мне самой не особо нравилась золотая молодёжь. Макс был первым из московской элиты, с кем я сошлась. Сошлась — и очень пожалела об этом.
И несмотря на все бонусы новой жизни, я глядела в старую с тоской. Там было проще. Никаких навязанных браков, змеиных улыбок и шуточек с плохо скрытой завистью. Наверное, поэтому я страстно желала ненадолго сменить амплуа. А заодно и проверить свои силы.
Ещё вчера мне пришёл ответ одной известной питерской компании. Им понравилось моё резюме. Ну ещё бы — красный диплом, свободный английский, участие в международных студенческих проектах. Я очень хотела показать московской элите, чего стою. Это зачлось мне сейчас — в компании были согласны взять меня должность помощника пиар-менеджера. А почему бы и нет?.. Вдруг понравится, приживусь и прости, прощай, нелюбимая Москва!
В общем, я должна попробовать!
Иван
— Эй, ты чего счастливый такой?! — не выдержал Волк, он же Волков: — Улыбка дебила со стажем… Колись, неужто бабу нашёл?!
Я замахнул водки и весело усмехнулся. Внутри разливалось приятное тепло, а от избытка энергии хотелось свернуть горы.
— К чёрту этих баб, Волк, — оскалился в ответ, — дед приехал. Мы вчера посидели, выпили и решили, что мне нужно в отпуск. Так что с завтрашнего дня я свободен на пару недель — дед согласился встать у руля.
Ребята удивлённо переглянулись между собой.
— Э, Лис, ты уверен, что твой дед справится? — в глазах Зайца сквозило недоумение. Да и Волк покосился на меня с явным сомнением. Понятное дело, оставлять свой бизнес в чужих руках — это смешно, но…
Всему, что я знаю и умею, меня научил дед. У него была своя ресторанная империя во Франции — мелкие и люксовые кофейни, сети продуктовых магазинов, винзаводы, сельские угодья… Всего не перечислить. Его бизнес уже давно не требовал контроля, эта машина работала сама по себе. Но дед всё равно не мог усидеть на месте и вот, вчера приехал ко мне. "С ревизией, — как он посмеялся".
Парням я ничего не рассказывал. Тема моей семьи была табу в наших разговорах. О своём детстве и родителях я не мог рассказать даже Волку и Зайцу.