Потянувшись к несессеру, который для меня упаковала в свое время Джулия, я облегченно вздохнула - слава богу, что несессер, в котором были и прокладки в том числе, я переложила в ванную комнату, а то бы и он ушел с сумкой.
Сон не шел, я металась из стороны в сторону по своей большой постели, прокручивая снова и снова один и тот же вопрос у себя в голове: "Почему он не отпустил меня к отцу?" Но другого ответа, кроме того, который лежал на поверхности, у меня не было - хозяин жизни решил таким образом показать, что он распоряжается своей собственностью по своему усмотрению: захотел не отпускать в Порт-Таунсенд к отцу и не отпустил. В такие моменты меня накрывало злыми эмоциями по отношению к Барретту, и мне хотелось сделать ему больно, чтобы он испытал хоть толику той муки, которую он причинял мне своей жесткостью и эгоизмом. Но стоило мне закрыть глаза, как мой Призрак возвращался ко мне, злые эмоции отступали, и я желала только одного - обнять его и уткнуться носом в его плечо.
В пятницу, спустившись вниз чуть позже обычного, Лата на кухне я не обнаружила. Лишь теплый свежеприготовленный омлет и печеные яблоки с медом и корицей были свидетельством того, что парень выполнил свои обязанности шеф-повара и удалился к себе. Завтракая в полном одиночестве, я наблюдала за дождем и ненастьем из теплой кухни и думала только об одном - когда я уже уеду из этой тюрьмы.
Во второй половине дня погода изменилась - из-за туч выглянуло уже садящееся за горизонт солнышко и окрасило небо в яркие багряные и лиловые оттенки, словно сам Моне расписал небесный купол своей умелой кистью. Я смотрела на тихое поблескивающее в вечерних солнечных лучах море, мягкие накатывающие волны и в очередной раз захотела прогуляться босиком по прохладному песку, почувствовать ветер в своих волосах и теплые лучи осеннего заката на своей коже.
Спустившись вниз к позднему обеду, я спросила у Лата:
- Лат, подскажи, как мне выйти за пределы резиденции?
Парень резко обернулся и серьезно посмотрел на меня.
- Зачем?
- Прогуляться по пляжу, - пожала я плечами. - Я, конечно, понимаю, что помещения проветриваются, но сегодня на редкость теплый день, и хотелось бы походить не только на беговой дорожке.
- Извините, нет, - нахмурившись, ответил парень.
Тут я вспомнила, что несколько дней тому назад я просила Лата выпустить меня прогуляться по территории резиденции в саду, но получила отказ и пояснения Лата, что сперва он должен позвонить кун-Ричарду. Я отказалась от этой идеи - напоминать о себе после его похождений в казино с девушками Романофф мне совсем не хотелось, поэтому я предпочла уйти к себе в комнату и больше к этому вопросу не возвращалась. Теперь, понимая отказ Лата, я уточнила:
- Нужно позвонить Ричарду и получить разрешение?
Лат утвердительно кивнул, но в его глазах я видела то ли неуверенность, то ли смятение, и я немного удивилась такой реакции.
Выходить на связь с Барреттом не хотелось, но желание погулять было велико, поэтому я кивнула и тихо произнесла:
- Хорошо, я поговорю с ним.
На третий гудок он ответил своим коротким "Барретт".
- Добрый вечер, - поздоровалась я.
Он молчал и, вероятно, ждал от меня объяснения причин моего звонка. На заднем фоне я слышала голоса мужчин и какой-то посторонний шум, похожий на работу двигателей. Меня в очередной раз кольнуло неприятное чувство, что меня не отпустили на день рождения отца, но я спрятала глубоко внутрь свою досаду и спокойно сказала:
- Я бы хотела пройтись по берегу пляжа, - приступила я сразу к делу.
- Нет, - отрезал он.
- Хорошо, тогда можно я погуляю в саду?
- Нет.
- Почему?
- Не обсуждается.
Боже, как же я устала и от этого слова, и от этого тона, и от моего Дьявола. Мне внезапно стало так плохо от этой холодности и ненужности, и я тихо спросила:
- Зачем ты так со мной? - в моем тоне не было ни раздражения, ни агрессии, а лишь усталость, беспросветная усталость от его равнодушия.
В горле стоял ком, глаза жгло от желания заплакать, но я не хотела показывать ему свою слабость, не хотела устраивать истерику или бросать очередные обвинения, я просто хотела понять причины такого отношения ко мне.
Барретт молчал некоторое время, а потом равнодушно спросил:
- Это все?
Я закрыла глаза, и слезы потекли по щекам. На заднем фоне я услышала, как кто-то обратился к нему:
- Мистер Барретт, пора.
- Это все? - переспросил он меня.