Пройдя в хозяйскую спальню, я обнаружила всю ту же безликую черную мебель, которая не придавала ни уюта, ни тепла этой части пентхауса. В большой гардеробной комнате, куда Дуглас перенес мою сумку, аккуратно висели дорогие костюмы и выглаженные рубашки. Я раздвинула двери встроенного шкафа, чтобы поставить туда сумку, но увидев полки с аккуратно сложенными футболками и майками тут же ее закрыла и вышла - сейчас я будто прикоснулась к какой-то другой, интимной стороне жизни Барретта. Вернувшись в гостиную, я еще раз осмотрелась - апартаменты были огромными, но у меня не было никакого желания продолжать экскурсию по чуждой мне жизни.
А вот что мне действительно нужно было сделать, так это позвонить на работу. Найдя в своем рюкзаке сотовый, я тут же набрала номер хозяина кофейни.
- Добрый день, мистер Фингер, это Лилит Харт вас беспокоит. Мне пришлось уехать в Порт-Таунсенд сегодня утром по семейным обстоятельствам, - произнесла я, недовольно хмурясь от того, что мне пришлось лгать. Я ненавидела говорить неправду.
- Это все из-за тех же проблем с банком? - догадался мой шеф.
- Да, и, вероятно, я здесь задержусь на неделю. Поэтому и звоню вам предупредить и взять неделю отпуска за свой счет.
- Ох, как некстати, - посетовал шеф.
- Я знаю, что сейчас наплыв посетителей. Я бы никогда не поступила столь безответственно, если бы у меня был другой выход. Но мне нужно помочь отцу решить вопрос с банком.
- Да, конечно, я все понимаю, - нехотя согласился мистер Фингер.
- Может быть мне удастся освободиться раньше, и если вы не захотите меня сейчас уволить, тогда я в тот же день опять выйду на работу.
- Лили, увольнять я тебя не собираюсь. Решай свои вопросы, и через неделю жду тебя на работе.
Поблагодарив своего шефа, я с облегчением вздохнула - хоть этой работы не лишусь.
Свернувшись калачиком на диване и пытаясь согреть ледяные руки, я вздохнула - сейчас, как никогда, я чувствовала себя усталой, обессиленной и вымотанной тревогой и неизвестностью. Я закрыла глаза и, сама не знаю как, провалилась в темную яму сна.
Не знаю, сколько прошло времени, но проснулась я от порыва ветра. Резко сев на диване, я увидела, что дверь на террасу, откуда задувал прохладный вечерний воздух, открыта, на улице уже совсем стемнело, и в гостиной был полумрак, разбавленный приглушенным светом ламп. Неуютно поведя плечом от озноба, я встала и направилась к ведущему на террасу французскому окну, чтобы его закрыть, как вдруг услышала тихое, но жесткое "не надо".
Глава 4.
Я резко обернулась и увидела, что в кресле стоявшем в углу, сидел Барретт. Он был без пиджака, несколько верхних пуговиц его кипенно-белой рубашки были расстегнуты, а галстук ослаблен и стянут чуть вниз. Откинувшись на спинку кресла, он небрежно сжимал хрустальный стакан с янтарной жидкостью, вероятно, виски, и равнодушно смотрел на меня.
- Подойди ко мне, - сказал он без тени эмоций в голосе.
Чувствуя его тяжелый неприятный взгляд, я медленно приблизилась и остановилась в нескольких ярдах от его кресла. Вероятно, ему не понравилась дистанция, и он похлопал рукой по подлокотнику, давая понять, чтобы я подошла ближе.
Мне был настолько неприятен этот жест, что я, нахмурившись, осталась стоять на месте, а он, видя мое сопротивление, недовольно скривил уголок рта и все тем же равнодушным голосом произнес:
- Мы уже обсуждали твое поведение. Я не привык повторять дважды.
Почувствовав от него тяжелую, не предвещавшую ничего хорошего для меня волну, я медленно подошла и, встав в двух шагах от кресла, украдкой посмотрела на него.
- Девственница значит… - констатировал он безучастным голосом, и я непроизвольно вздрогнула от мысли “откуда он узнал”, но быстро осознав, что о результатах моего визита к врачу ему доложили, едва заметно кивнула.
В комнате повисла ватная тишина, а я неосознанно ухватилась за это молчание, как утопающий за соломинку. Все это время, с момента нашей встречи в конференц-зале, сама того не осознавая, я все же надеялась, что он меня отпустит. Он и так меня уже наказал тем, что привез в чужой город и заставил почувствовать себя беззащитным муравьем. Вдруг, узнав о моей неопытности, отпустит - ведь он ищет в женщинах наслаждения. А от меня какой ему прок? Ничего не знаю, ничего не умею, ничего не чувствую. И я с надеждой посмотрела на сидевшего в кресле мужчину.