Борис стоял рядом и смотрел. Как же он смотрел на меня! Я сгорала под его взглядом. До пепла.
Потом он пальцами коснулся моей руки у запястья и стал подниматься вверх. До плеча. Затем заскользил по ключице. Мои соски сжались и теперь царапались об его одежду. Внутри странно заныло. Будто мне чего-то не хватает. Или кого-то.
— Можно я тебя поцелую? — все тот же шепот. Все тот же взгляд.
И я… Да, я собиралась согласно кивнуть. Но в память вклинился ядовитый голос Холодова: "он потом руки три раза мыл. С мылом".
Между мной и Борисом ничего не может быть по-настоящему.
А то, что он сейчас здесь — так это какая-то прихоть, игра, развлечение. Может, спор. Этого тоже нельзя исключать. Эти люди слишком жестоки, чтобы думать о чувствах других. На остальных людей Борису и таким, как он, плевать.
— Я не знаю, зачем ты это делаешь. Но если ты сейчас немедленно не выйдешь, я пойду к директору в кабинет и устрою скандал. Ты переходишь все границы, — мой хриплый голос не убедил даже саму себя.
А вот Харламова разозлил. У него засверкали глаза, раздулись крылья носа и запульсировала венка на виске.
— Сходи. Только имей в виду, виноватой окажешься ты. Девчонки, с которыми ты в душевую заходила, все, как одна, будут утверждать, что это ты ко мне в кабинку заперлась. Как тебе такой расклад? — теперь юноша говорил громко, во весь голос, с изрядной долей яда.
Я молчала, прожигая его взглядом. Теперь я его ненавидела. С такой силой, что это меня пугало.
— Что ты строишь из себя, а? Думаешь, ты какая-то особенная? Обычная… Я с тобой по-хорошему хотел. Но раз ты против…
Он резко разворачивается и уже на ходу бросает:
— Пожалеешь! Дворняжка…
Дверь за ним захлопнулась. Я осталась в одиночестве. Было очень обидно. Может еще обиднее из-за того, что мне хотелось верить в это "ты такая красивая", несмотря на то, что я всегда знала, как Борис ко мне относится на самом деле. Слезы потекли вместе с водой из лейки, а я даже не пыталась их остановить. Что же это такое? Неужели меня и полюбить нельзя? Если у меня нет богатых родителей…
В конце концов, я устала от слез. Ведь они ничего не меняют. Все осталось таким, как и было. Я смахнула их рукой. Смахнула зло, стараясь прийти в себя. Черт с ним, с этим Харламовым. Я много добьюсь. А он еще сам пожалеет. Обо всем.
Но жалеть пришлось мне. Меня поймали возле спортзала. Их было трое Борис, Артем Холодов и Харитон Панков. Сначала я думала, что просто будут задирать, но на этот раз все было гораздо страшнее.
Дорогу мне перегородил Харламов. У Панкова был руках телефон.
— Привет, Алисонька. А расстегни нам кофточку, — противно заржал Панков.
Я дернулась, чтобы проскочить между ними, но Борис схватил меня. А потом разорвал на мне блузку.
— Давай, детка жги. Да не бойся ты. Не собираемся мы тебя насиловать Больно надо. Сиськи у тебя красивые. Пусть ребята в чатиках посмотрят, — Панков глумился, снимая все, что происходит.
— Борь, не надо! — попросила я, продолжая плакать. Но это только разозлило его.
Харламов встряхнул меня за тонкие и рыкнул:
— Ты, что, идиотка, вообразила?
Харитон протянул:
— Бор, сколько можно? Пусть сиськи покажет. Что ты ее уломать никак не можешь!
Недалеко от него к стенке привалился Холодов, который наблюдал за всем происходившим со скукой. И молча.
— Не ннадо. Пожалуйста-а-а! Нне трогайте мме-е-ня, — тихонько умоляла я.
Вдруг откуда-то со стороны раздалось:
— Плейбой купи. Там сиськи и посмотришь — это сказал парень из параллельного класса.
Матвей, кажется. Я не спешила радоваться, что он вмешался. Он один, а их трое.
Харитон направился к нему:
— Слушай, новенький, вот чего ты лезешь? Ты куда шёл? Стипендию отрабатывать? Так и ступай. Не мешайся.
Я замолчала, не знаю, что сейчас будет.
— Ай-яй-яй, Харитон. Не учили тебя, что девочек обижать нельзя? Не учили… Жаль. А стипендия… Не ты ж мне её платишь. Борь, отпусти девочку, — Матвей вел себя уверенно.
Холодов не поменял положения. И не вмешался в разговор.
— А то что? — оскалился Борис, сжимая мои руки сильнее.
Мне больно. Я задержала дыхание, но почему-то не осмелилась просить помощи.
Дальше все произошло так быстро, что я не успела понять.
Матвей совершил один рывок — Харитон отлетел в сторону, а Борька согнулся от удара под дых. Я же оказалась у своего защитника за спиной.
— Ну всё, ушлёпок. Здесь ты учиться не будешь, — захрипел Харламов всё ещё из полусогнутого положения.