— Доброе утро, Никита Ильич, — пропела Рухама, ехидно улыбаясь. — Надеюсь вы себя хорошо чувствуете?
— Вашими молитвами, Рухама, — улыбнулся Стальной и сразу же
приступил к делу.
Вывел на экран ноутбука фото главной кандидатки, отобранной из десятков других, и включил трансляцию на огромный монитор, занимающий всю стену.
— Вот она, — Стальной повернулся к монитору. — Наталья Свиридова. Мама — русская. Папа — арабский студент. Христианин из Ливана, светлый и голубоглазый. Мама типично славянской внешности из серии: "Не дошли монголо-татары". Поэтому девушка получилась беленькая, но с очень интересными чертами лица. Это и есть тот самый и единственный тип женщин, который любит Амин Аль-Ваффа. Все три его предыдущие любовницы были итальянками по паспорту, но смешанных кровей. Все три — христианки разных конфессий. Вот они, — Стальной вывел на монитор три фотографии юных блондинок.
Обратите внимание: у всех был примерно такой же тип лица, как у нашей кандидатки. При том, что они блондинки европейского и славянского происхождения, но есть в их чертах лица легкий средиземноморский намек. И ни к одной из них Аль-Ваффа не прикасался физически. Только смотрел. Но при этом ни одна из них не выжила.
— Почему? — спросил советник президента. — Что он с ними делает?
— По-разному, — уклончиво ответил Стальной. — В большинстве случаев он просто нанимает людей и смотрит, как девушки умирают после того, как сам Аль-Ваффа насмотрелся на их тела.
— Псих ненормальный! — не выдержал генерал Плетнев, который координировал операцию со стороны военных.
— Согласен, — кивнул Стальной. — И не только в этом смысле. Поэтому я с самого начала говорил, что его нужно просто ликвидировать старым дедовским способом.
— Тогда на его место придет кто-то другой, и, возможно, будет еще хуже, — возразил советник президента. — Его нужно дискредитировать. Сегодня, чтобы кого-то уничтожить, не нужно убивать. Нужно сделать его посмешищем, и тогда все двери перед ним закроются. Он ведь не открытый глава террора, как Бин-Ладен, а серый кардинал тайной политики. И без его авторитета он никто. Даже не ноль, а хуже. Потому что арабский мир не прощает потерю авторитета и чести. Для них это хуже смерти. Честь — вот из-за чего там начинаются все кровавые войны, которые длятся по несколько веков. А для Амина Аль-Ваффы честь — это всё. Даже его имя переводится как "честный", а фамилия как "преданный". Если сумеем его поймать в ловушку, то он вынужден будет на нас работать, боясь огласки. Тогда мы сможем ставить условия, а не наоборот.
— Насчет девушек… возможно, какая-то детская травма? Юношеская фантазия? — спросил генерал Плетнев.
— Не возможно, а точно, — кивнул Стальной. — Амин Аль-Ваффа родился в Бейруте. Там много христиан-маронитов, ливанских католиков, принадлежащих к восточно-католической церкви. Когда-то до военного переворота и войны 70-х годов, они были ливанской элитой. Отец Амина готовил его к управлению ведущим в Ливане политическим кланом. Его семья была самой влиятельной в Бейруте. И было понятно, что Амин, как старший сын, унаследует управление, финансовое обеспечение и всю логистику. Вместо этого в семнадцать лет Аль-Ваффа влюбился в девочку-христианку, дочь богатого бизнесмена-маронита, которая жила по соседству. Отец ее был ливанцем, а мать — русской из Питера. Девочка была похожа на мать, милая блондинка. Но ливанская кровь все же взяла свое. При том, что у нее был славянский тип лица, легкая средиземноморская изюминка придавала ей пикантности. Девочка тоже влюбилась в Амина. И они, изображая Ромео и Джульетту ближневосточного разлива, даже попытались сбежать в Европу. Но отец Аль-Ваффы узнал об их планах. Девочку убили. А Амина отец наказал. Так избил, что у него на лице навсегда остался шрам: рассечённая надвое бровь. После этого Амина пытались женить на правильной мусульманке, чтобы породниться с другим влиятельным кланом. Но он дал клятву своей девочке не прикасаться к другим. И сдержал ее. И эта клятва стала основой его могущества. Потому что клятва именем Аллаха священна. И тот, кто держит клятву — великий человек. Официально Аль-Ваффа всем рассказывал, что он поклялся не прикасаться к женщине, пока мир не будет очищен от скверны во имя Аллаха. Это звучало лучше, чем клятва верности женщине. Но неофициально, будучи цельной натурой, он продолжал любить свою эту девочку. Вообще-то клятвы безбрачия очень не поощряются в исламе, так как продолжение рода — священная обязанность каждого мусульманина. Но такая железная последовательность и верность клятве всегда вызывает глубочайшее уважение.