— Задержи дыхание! — Стальной схватил девчонку за мокрые волосы, стараясь не тянуть слишком сильно, и два раза полностью окунул ее в воду.
Аня захрипела и взмолилась шепотом:
— Хватит! Умоляю вас!
— Согласен, — Стальной поднял ее на руки, поставил на мягкий коврик возле ванны.
Не глядя на девушку, сбросил в джакузи мокрое полотенце, сорвал с крючка сухое и завернул в него. Она не сопротивлялась. Лишь куталась в полотенце, испуганно глядя на него и напоминая взъерошенного воробья: мокрые ресницы, трогательные ключицы, затравленный взгляд широко распахнутых глаз. Но несмотря на испуг, было в этом взгляде что-то еще. Стальной и думать не хотел, что именно. Слишком многие женщины смотрели на него вот так. Они были старше, опытнее и мудрее. Но в такие минуты все вдруг превращались в маленьких беззащитных девочек. Сердце — не камень. Вернее, не сталь. Даже если твоя фамилия Стальной. И если он иногда позволял себе отпустить на волю эмоции, то ничего хорошего из этого не выходило. Никогда. Ни разу. Только плохое. Как тогда, с Янкой.
Но в глубине души — чего уж тут скрывать? — ему было приятно, что двадцатилетняя девчонка вот так на него смотрит. Она еще не научилась скрывать свои чувства. И в этом вся прелесть. В ее глазах явно читалось: "втюрилась по уши". Правда, был здесь один крайне неприятный момент. Сашка явно втюрился в нее. Причем со всем пылом первой пацанской любви. А она смотрела мимо него. Это было видно сразу. И Стальной почувствовал себя старым козлом, который отбивает девчонку у практически сына. Тьфу, гадость! Завязывай ты с этим, Стальной. Всё! Хватит! Хотя… если посмотреть на это в другом ракурсе, то получается, что ты ей просто помогаешь по-взрослому, почти по-родственному. Именно потому, что твой сын на нее запал. Ничего такого в этом нет. Главное: не пялиться на нее и вести себя по-отечески. Как приличный папаша, а не игривый папик. Поэтому отведи глаза, которые уже минуты три как прилипли к нежному девичьему хрупкому телу пониже ключиц. Давай же, старый обезьян!
Аня
Он завернул меня в мягкое полотенце и впервые за весь вечер посмотрел таким откровенно мужским взглядом, что у меня забилось сердце. Так бы и стояла, покорно подчиняясь его рукам. Они были такие ловкие и очень мущинские. Совсем не такие, как у Сашки. Он иногда якобы случайно прикасался ко мне на лекциях в универе, потому что мы всегда сидели рядом. У Саши были крепкие пальцы спортсмена, но в них было что-то чужое и неприятное. Быстрые вороватые прикосновения. Цапнул, хапнул, извинился и бежать. И они у него дрожали то ли от волнения, то ли от возбуждения. Это даже не руки были, а лапки. Как у енота. А у его дяди руки были уверенные, спокойные, сильные, но очень ласковые. Такие могут наказать. И очень больно наказать. Но он изо всех сил старался прикасаться нежно, несмотря на то, что явно злился на меня. И от этого контраста злости и нежных прикосновений у меня внизу живота сладко заныло. Так захотелось поймать эту руку, прижаться к ней щекой. Поцеловать в ладонь и вдохнуть запах сильного мужчины. Я вдруг поймала себя на том, что мои губы сами раскрылись, а ноздри затрепетали. Наверное, он тоже что-то почувствовал. Потому что кашлянул, нарушая вязкое, пахнущее взбесившимися гормонами молчание, и шагнул ко мне.
Стальной
Молчание затянулось. Стальной мысленно дал себе по морде и шагнул к ней. Поднял на руки и посадил на мраморную стойку, обрамлявшую рукомойник. Взял из ванны одежду девушки и бросил в сушильную машину.
Аня спокойно сидела на мраморной стойке. Стальной вдруг представил себе, как ее колени раздвигаются, а ноги обхватывают его поясницу. Вот же черт! Нужно было Рухаму не отсылать. Что-то его несёт не туда. Жидкостный токсикоз, что ли? Нет, это просто память. Сегодня день рождения Янки. Поэтому Стальной с утра чувствовал себя препогано. Десять лет, как ему некого было поздравлять. Десять! Но памяти этого было недостаточно. Стальной хотел забыть, а память не давала. Каждый год в этот день он просыпался от того, что во сне занимался с Янкой любовью. Как пацан, который мечется по мокрым от гормонального пота простыням, Стальной вскакивал и несся в душ. Ему приходилось по полчаса стоять под ледяной водой, чтобы успокоить тело, которое не хотело забывать. И именно сегодня эта девчонка свалилась ему на голову. И даже имя ее было намеком и весточкой. Если перевернуть имя Аня, то получился Яна. Не трави душу, Стальной! Это просто совпадение. Он бережно поднял девушку на руки и понес на кухню. Усадил на диван в форме полумесяца возле круглого стола. Открыл холодильник и вдумчиво изучил его содержимое. Вернее, пустые полки, на которых сиротливо жались друг к другу небольшие, случайно оказавшиеся здесь, свертки. Стальной просто не помнил, когда последний раз ел дома.