Но и пятая сестра ничего не могла придумать и сказала четвертой:
– Ты всех нас старше, ты должна придумать, как нам спастись.
Четвертая сестра хорошо понимала, что нужно быстрее что-то придумать.
– Наши старшие сестры, – сказала она, – заботились только о себе, они убежали, даже не предупредив нас. Сейчас мы вместе должны найти выход. Если мы будем думать каждая о себе – шакалы съедят нас.
По-прежнему жужжали веретена, но теперь их жужжание не напоминало плача.
Четвертая сестра придумала как спастись.
Она встала и сказала гостям:
– Нам пора ложиться спать, а вы все не уходите.
– Еще рано, – ответили шакалы. – Как вы можете лечь спать, если ваши старшие сестры еще не вернулись? Мы согреемся немного и уйдем.
– Хорошо, – сказала четвертая сестра. – Я пойду за дровами. У большого огня вы быстрее согреетесь.
Прошло некоторое время, и послышался ее голос:
– Сестренки, мне одной не поднять эти тяжелые дрова, скорее помогите.
Все три сестры поднялись на чердак, где были дрова.
Шакалы съели лепешки, выпили воду, сели вокруг горящего очага и стали поджидать сестер.
Ждали долго, но сестры не появлялись. Когда терпение у шакалов кончилось, они решили подняться наверх.
Первым полез на чердак старший шакал. Он не вернулся. За ним полез второй и тоже не вернулся. Полез наверх третий, но и он не вернулся.
Остальные четыре шакала в недоумении смотрели друг на друга, не понимая, что же могло случиться. Они больше не хотели поодиночке взбираться наверх. Схватившись за хвосты друг друга, они стали карабкаться на чердак. Четвертый шакал, поднявшись, успел только заметить девушку с окровавленным топором. Получив страшный удар по голове, он скатился, увлекая за собой других шакалов. Шакалы завыли от боли и один за другим выскочили на улицу. Тогда сестры спустились и быстро закрыли дверь на запор.
Поняли шакалы, что их обманули, и стали ломиться в фанзу. Но дверь была крепкая, и они ничего не могли сделать.
Сели сестры снова за прялки, завертелись веретена, жужжание их теперь походило на веселый смех.
Шакал, у которого топором была разбита голова, сдох. Остальные три шакала пытались с черного хода забраться к сестрам и съесть их. Но и там дверь была закрыта на железный засов. Вдруг пятый шакал увидел высунувшееся из каменной кадки ухо. Он подбежал и откусил его. Это было ухо старшей сестры, которая первая спряталась.
Шестой шакал, бегая от двери к двери, увидел свесившуюся с дерева ногу. Он подскочил, откусил палец и унес его словно кокон в зубах. Это был палец второй сестры. Дрожа от страха, она не заметила, как низко спустила с дерева ногу.
Седьмой шакал заметил в крапиве, недалеко от фанзы, руку третьей сестры. Он подбежал и откусил большой палец.
Так были наказаны три старшие трусливые сестры, думавшие только о себе.
А четыре младшие сестры, действуя сообща, спаслись да еще получили по шкуре шакала.
ЗОЛОТОЙ КЛЮЧ
Давным-давно на высокой, недоступной горе росла могучая сосна. На той сосне висел золотой ключ, переливаясь всеми цветами радуги. В народе говорили, что тот, кто достанет этот ключ, откроет в горе несметные сокровища, избавит бедняков от нужды.
В семье крестьянина Синь было три сына. Старшего звали Синь Цэ, среднего – Синь Мань и младшего – Синь Хэн. Братья знали про этот ключ, и каждый хотел его достать.
Однажды старший брат Синь Цэ надел обувь для восхождения на гору, взял пищу и отправился к высокой горе.
Подойдя к подножию ее, Синь Цэ увидел, что вершина уходит высоко в облака. Подумал он об опасностях, которые ему могут встретиться. Ноги у него обмякли, язык присох к гортани: «Мама моя, как высока и как обрывиста эта гора, сколько на ней острых камней! Не забраться мне на ее вершину. А если даже и заберусь, возьму ключ, – что от этого толку? Все равно не одному только мне достанутся сокровища. Почему же я должен тратить свои силы?»
Синь Цэ тяжело вздохнул и пошел обратно.
Наследующий день второй брат – Синь Мань – надел обувь для восхождения на гору и пошел добывать золотой ключ.
Пришел он к подножию горы, поднял голову и увидел крутые скалы, острые камни. Но не испугался Синь Мань, а рассмеялся:
– Я думал, что эта гора опаснее. Подняться на ее вершину для меня не составит труда.
И стал карабкаться на гору. Долго он лез, содрал себе всю кожу с рук и ног. Долез до середины горы и посмотрел вниз. Фанзы родной деревни казались птичьими гнездами, лес – не выше травы, а река была похожа на узкую ленту.
«Как высоко я забрался! – удивился Синь Мань. – Отдохну немного и полезу дальше». Лег Синь Мань на камень и крепко уснул. Во сне он не помнил, где находится, повернулся неловко и покатился вниз. Хорошо, что упал на мягкую землю и не разбился. Подниматься вверх уже не стал и вернулся домой.
Третий брат – Синь Хэн – надел обувь для восхождения на гору, взял еду, заткнул за пояс топор и отправился за ключом.
Подойдя к горе, он увидел, как она обрывиста, как много на ней острых камней, но, не задумываясь, стал подниматься на вершину.
Долго и упорно лез Синь Хэн. Добрался до середины горы, остановился, вытер пот с лица и полез выше.
Порвал одежду Синь Хэн, кровь запеклась на исцарапанных руках и ногах. Наконец добрался до вершины и увидел высокую зеленую сосну, а на ней ключ, переливающийся золотыми лучами.
Снял Синь Хэн ключ, спустился к подножию и открыл гору с сокровищами.
Люди брали эти сокровища, и бедность покидала их жилища.
Это произошло в давние-давние времена.
Но до сих пор люди не забыли имя смелого Синь Хэна.
ПРОХЛАДНЫЙ ВЕТЕРОК
Когда-то давным-давно жил богатый: помещик. Он много ел, пил, веселился и был толстый-претолстый.
Когда летом нестерпимо пекло солнце, толстяк лежал в темной прохладной комнате и слуга обмахивал его веером.
Если слуга начинал сильно махать, помещику становилось холодно, а если махал тише – толстяку казалось, что он не перенесет жары. С бедного слуги пот катился градом, но не мог он угодить своему хозяину.
– Недотепа, – говорил помещик, – не можешь доставить мне удовольствие.
Слуга разозлился и, показывая помещику в окно, сказал:
– Встань и посмотри на крестьян, которые работают под горячими лучами солнца. А ты лежишь в комнате, и тебе кажется жарко. Неужели тебе жарче, чем им под палящим солнцем?
Толстяк еле поднялся с циновки, подошел к окну, посмотрел.
– Крестьянам не жарко, – сказал он.
– Откуда ты знаешь, что им не жарко?
– Они взмахивают своими большими мотыгами и делают ветер, – ответил помещик. – Им даже холодно.
Слуга подумал: «Подожди, подвернется случай, я заставлю тебя поднять прохладный ветер».
Через несколько дней в городе открылась ярмарка. Помещик решил туда поехать и долго раздумывал, как лучше отправиться – на лошади или в паланкине. Слуга, сообразив, что предоставляется возможность проучить помещика, посоветовал ехать на лошади.
– На лошади ехать прохладнее, – сказал слуга. – Я оседлаю тебе лучшего коня.
Помещик взобрался на лошадь, слуга взял ее под уздцы, и они отправились на ярмарку.
День был очень жаркий. От знойного солнца оба обливались потом. Изнемогая от жары, помещик сказал:
– Я больше не могу. Укроемся под каким-нибудь деревом.
Но во всех четырех направлениях не видно было ни одного кустика.
– Ты разве не видишь, что поблизости нет деревьев? – сказал слуга. – Проедем еще несколько ли, а там посмотрим.
Слуга быстро шагал, держа в руке повод. Помещик задыхался и несколько раз падал. Наконец они увидели у дороги одинокое деревцо. Помещик полуживой сполз с лошади и растянулся на земле. Он дышал, как загнанный конь.
Прошло много времени, прежде чем толстяк пришел в себя.
– Иди скорей, приведи ко мне врача! – закричал он.
– Есть другой выход, – сказал слуга и побежал в поле. Там у крестьян он взял мотыгу и вернулся.
– Почтенный, – обратился он к помещику, – я занял для тебя хорошую вещь, она поднимет ветер. Вставай, пойдем со мной в поле.