Амэ вначале схватили за волосы и дернули так сильно, что тот вскрикнул. Казалось, ему вырвали клок волос.
- Отпустите!… - всхлипнул он. - Не трогайте…
- Не трогать?! - Амэ ударили по лицу. - Не трогать?!
Второй удар пришелся под ребра. Ногой.
- Отпустите его! - приказал горбоносый, и руки и ноги Амэ вновь могли двигаться, но на этом все хорошее заканчивалось, потому что когда Сарумэ решил подняться, его вновь ударили в живот. Это вышибло воздух из легких, заставило захрипеть и вновь свалиться на землю. И сразу же сверху посыпался град сильных ударов. Амэ обступили, и теперь пинали ногами. Он кричал, он молил его пощадить, кажется, даже пытался угрожать - Амэ не помнил, боль застилала его сознание, мешала связно мыслить и осознавать происходящее. Весь мир сжался, превратился в одну бесконечно-длинную полосу болезненных мучений. Амэ скулил, точно побитый пес, он плакал, не в силах справиться со слезами, брызнувшими из глаз, он задыхался, ведь боль не давала вздохнуть… Он уже не мог пошевелиться, безвольной куклой лежал на земле, когда как жестокие пинки сотрясали его тело, причиняли еще большие повреждения. Амэ знал, что такое быть битым - Амако практиковала порку регулярно, но наказания матери сейчас казались просто лаской.
- Я убью этого ублюдка! Убью! - Амэ слышал, как ругались его мучители, как оскорбляли, втаптывая в грязь в буквальном смысле этого слова. Боль, их злость, запах горелой земли, отдаленные звуки боя с йокаями смешались в сознании Амэ, бились в голове сумасшедшей какофонией. И где-то на заднем плане, далеко-далеко, и не услышать почти, и не различить, появился гул. Гул этот нарастал, и казалось, что тысячи злых насекомых летят навстречу. Ту-дум! Ту-дум! - билось сердце.
Которое однажды остановилось…
"Жаль, у Жертвы оно не бьется долго…" - еще одна вспышка-воспоминание, и на этот раз такое четкое, что даже боль померкла.
Ту- дум! Ту-дум! Ту-дум!
"Там умирают люди, Амэ. Ты им позволишь?" - на Амэ смотрит старик, который не боится чистой Сейкатсу. И Акито снова умирает, там, под огромной огненной лапой Небесной Собаки - еще одна картинка из прошлого.
Ту- дум! Ту-дум! Ту-дум!
"Ты не сможешь летать, пока не умрешь. Больно не будет, обещаю", - Хорхе смотрит на Амэ, и в его глазах сожаление. И еще странная щемящая нежность…
Ту- дум!…
- Отойдите! У меня есть идея! - до сознания Амэ едва доходит голос одного из его мучителей. Он лежит на спине и глаза его устремлены в небо, расчерченное спутниками. Дым рваными облаками снует туда-сюда, просто так, без цели. Чуть опустив взгляд, Сарумэ видит, как горбоносый заносит над головой свою острую палку-копье, а потом с размаху втыкает ее в живот Амэ. Юноша вскрикивает, хрипло и беспомощно, приподнимаясь, привставая, будто пытаясь еще сильнее насадиться на палку.
Ту- дум…
- А хотел насквозь… - в голосе горбоносого почти прозвучала обида. Он рывков вытащил свою палку и вновь занес для удара.
- Целься лучше! - посоветовал его брат. - Ты в позвоночник, наверное, попал, или что-то вроде того.
Еще один размах, и кровь, которая была на кончике палки, брызнула в сторону. Да, алый, действительно, хороший цвет - крови на нем не видно… А потом - снова удар, и больно, а кровь хлещет глоткой. Тело Амэ вновь предсказуемо подалось навстречу, но выгнуться сильно не смогло: его пригвоздило к земле.
- Пробил! - ликовал горбоносый.
Рука Амэ заскребла по земле со странным скрежетом. Сарумэ же смотрел в небо и думал о крыльях, думал об Акито, своем дорогом брате, пока не почувствовал, что мир начало заволакивать серой дымкой. И движения вокруг Амэ замедлились…
- Интересно, как скоро ублюдок сдохнет? Как думаешь?
- Смотри, сколько натекло. Скоро…
Ту…дум…
Это смерть? - скользнула последняя мысль. А потом Амэ затопило воспоминаниями о прошлом. И те провалы в памяти, что происходили с ним, стали вновь заполняться. Сарумэ вспомнил то ощущение неудержимой ярости, что владело им; силу в своих руках, и многое-многое другое.
"Нет, пожалуйста, не надо! Мне так больно!" - кричал крестьянин, когда плавился от чистой Сейкатсу, вызванной Амэ. А сам Амэ думал о том, что это обман, что это какая-то тень прибежала, и брал с неба еще и еще. Он так пытался защитить этого человека, а в итоге - убил.
Он убил человека! - и это осознание заставило закричать во всю мощь раненых легких.Заставило собрать последние силы и привстать!
Амэ не видел изумленных лиц своих мучителей. Не видел, что с них сошли все краски, когда они увидели, что Сарумэ, у которого уже начали стекленеть глаза, вдруг подорвался и закричал, хватаясь рукой за палку, которой был проткнут. И рука эта не принадлежала человеку - длинные пальцы, тонкие кости, острые серебристые когти.