- Данте… - прошептал Хорхе.
Как ни странно, но Амэ сразу понял, что обращаются именно к нему.
- Ты задержался, - улыбнулся он немного грустно.
Эхисса и Рихард переглянулись. Они понимали, что означает клятва Амэ для них всех.
***- Мы это заберем, ладно? - мягкая рука накрыла ладонь Амэ, заставив испуганно вздрогнуть и едва ли не отпрянуть, но сзади стоял Хорхе, точно страж, надежный, как скала, и родной; он сжимал плечи юного бога. - Мы вернем его, обещаю. Просто сейчас ты не готов использовать его по назначению…
С Амэ говорили мягко и спокойно, точно с неразумным ребенком или умалишенным. И не сказать, что ошибались, ведь он себя таковым и ощущал. Амэ сейчас вообще много чего ощущал: легкий жар, жжение в животе, а руки, увенчанные длинными когтями, которые слушались неохотно, были неуклюжими и неторопливыми.
Амэ приподнял голову, посмотрел на Хорхе.
- Отдай его. Не бойся.
Это было странное ощущение безграничного доверия по отношению к золотоволосому ками, всегда такому насмешливому и трудному, но теперь невозможно близкому. Амэ кивнул и протянул свое сердце, которое под пальцами казалось еще теплым, но уже твердым, и в неверном свете уставших спутников, блестело.
- Молодец, Данте, - черноволосый ками с яркими серебристыми глазами ласково улыбнулся. Амэ подумал о том, что впервые в жизни видит ками с короткой стрижкой.
Заметив изучающий взгляд, ками представился:
- Я Рихард, известный так же как Хатиман, - он коротко поклонился.
Амэ сделал тоже самое, но с положения сидя.
- Ректор Академии Аши? - спросил юноша удивленно.
- Именно, - его улыбка стала шире, и он указал на рыжеволосую ками. - Это моя жена, Эхисса.
Она была ошеломляюще красива. Именно так, как всегда нравилось Амэ - рыжая, дерзкая, гордая. Сейчас она казалась немного потрепанной боем, и поэтому высокая прическа, украшенная драгоценностями растрепалась, делая ее взъерошенной на вид. На Амэ она смотрела со скучающим интересом, почти равнодушно и слишком спокойно. Черные глаза, такие, что не отличить радужку от зрачка, странно завораживали, и приходило ощущение, что они видят насквозь: каждое потаенное желание, каждую постыдную мысль. И от осознания этого Амэ вдруг покраснел, а Эхисса хмыкнула и отвернулась.
- Она прародительница нашего рода, Данте, - мягко объяснил Рихард. - Твоя реакция нормальна.
"Такой тактичный", - вдруг подумалось Амэ.
- Поэтому тебя так тянуло к рыжеволосым, - Хорхе не удержался от шпильки. И после нее юноша почувствовал облегчение: слава Великой Богине, а то он уже начал волноваться за этого ками. Он слишком долго молчал.
- Я это учту, - кивнул Амэ.
- Ты переродился в роде Идзанами, нас всего четверо. Я, Эхисса, Хорхе и ты, - продолжил объяснять Рихард.
Амэ кивал, давая понять, что все понимает. А сам чувствовал; да это явилось еще одно странное ощущение того, как перестраиваются спутники. Они отходят на свои позиции, а один плывет к ним, будто собирается совершить телепортацию.
- Всего существует четыре рода: наш, род Аматэрасу - от нее пошли все остальные ками, род Сусаноо - это все йокаи, и род Цукиеми. В роду Цукиеми сейчас только двое - сам прародитель и его молодой сын Ебрахий.
Амэ уже слышал это имя.
- То есть, я ками? Не йокай, как говорил доктор Нагаи? - юноша нахмурился, посмотрел недоверчиво на Рихарда.
- Ты - самый настоящий ками, - улыбнулся Хатиман, и Амэ почувствовал, что в животе поселилось множество беспокойных бабочек, которые своими нежными крылышками тревожили нутро. - Доктор Нагаи был твоим куратором. К сожалению, ками не так много в Поднебесной, около четырехсот, и сил не хватает, чтобы постоянно следить за Жертвами. Потому мы назначаем кураторов. Кураторы - это просто люди, пойми, Данте, - Рихард выглядел так, будто пытался оправдаться. - Они не могут учесть все, и уследить за всем. Отсюда и появлялись такие фатальные ошибки, как беременность твоей возлюбленной, и твое похищение. Все, что мы могли - это защитить твой дом щитами.
- Понимаю, - кивнул Амэ и попробовал подняться. Хорхе помог, и юноша нетвердо встал на ноги и повис на нем.
Амэ запахнул белую сорочку, перепачканную кровью, но само кимоно завязывать не стал: не было ни сил, ни желания на это. К тому же руки так плохо слушались. Руки ками, острые, смертоносные, с какой-то стороны изящные, но едва ли не уродливые в своей практичной форме. Глядя на них, Амэ становилось страшно - что же он теперь? Одно дело видеть ками со стороны, прекрасных, идеальных, пленительных и потрясающе сильных, но совсем другое быть одним из них.