И все- таки он был рад дождю. Иногда ему казалось, что вода может отмыть все, что угодно, даже собственное прошлое и принести облегчение. Очень хотелось увидеть Акито. Прижаться к нему, как в детстве и все-все рассказать. Но примет ли брат его теперь? Какая неожиданно грустная мысль!… Порой, смотря на себя в зеркало бессонными ночами, он сравнивал себя прежнего и теперешнего, пытался понять, насколько изменился. И однажды пришел к неутешительным выводам, что стал неузнаваем, и появись он дома, его родственники вряд ли поймут, кто перед ним. А так хотелось!…
Дождь навевал грустное настроение, задумчивое, какое-то философское и не всегда приятное. Аппетит Данте изменил, и теперь ками вяло ковырялся палочками, гоняя по тарелке тушеный кабачок. Хорхе вел себя, как обычно, и всем своим видом демонстрировал, что все еще в обиде на своего отпрыска. В такие моменты Данте признавал, что перегнул палку, но извиняться не спешил. Для него не уступать Хорхе казалось жизненно важным.
- Там, в Священном Гроте… - Данте поднял голову и взглянул на родителя. - Скажи мне, они действительно мертвы?
Хорхе прожевал, отложил палочки, а потом серьезно взглянул на Хищника. Данте знал, что насколько бы зол ни был его родитель, есть определенный круг тем, на которые он всегда отвечал. Например, про браслеты, и про Священный Грот ответит так же. Данте подозревал, что это как-то связано со статусом родителя, будто только он мог рассказать эти тяжелые и страшные вещи. Остальным, конечно, в трезвом уме говорить об этом не захочется.
- Когда у человека вырывают сердце, он умирает, - Хорхе откинул золотую прядь волос за спину. - С ками то же самое, кстати.
- А существует ли возможность того, что души тех людей до сих пор в их телах. И они все слышат и видят, но сказать об этом не могут? - Данте слишком четко помнил свои сны. И они его пугали, он так боялся, что сны эти правдивы.
- Исключено. Их души - это наши души, возрожденные в ками. Это сложно объяснить, - Хорхе виновато пожал плечами. - И тебе расскажут об этом лучше, чем я, уверен.
Данте от этих слов задумался, потирая подбородок.
- Это про ту галиматью о восьми человеческих жизнях и девятую жизнь ками? - он вспомнил объяснения Вивиан. Вот уж кто рассказывать любил и умел, не то, что некоторые.
Хорхе кивнул, слегка удивленный тем, что Данте знает об этом. Ну-ну, если сам не позаботишься о добыче информации, то все так и будут молчать вокруг и делать вид, что всем все понятно и известно.
- Да. Путь, который проходит душа от первой человеческой жизни до смерти ками, мы называем Кольцом. И записываем в специальной сутре. Она находится на горе Сумеру.
Данте понравилась эта тема, он решил ее развить.
- А сколько Колец было у тебя?
- Амацукумэ-но микото прошел четырнадцать Колец, Амэ-но-удзумэ-но микото - семнадцать, - ответил он.
- У меня больше, - улыбнулся Данте с каким-то детским восторгом.
- Это ничего не меняет. Каждое Кольцо - это совершенно новое начало. Так что…
- Ну, нет!
Хорхе искренне рассмеялся, и Данте вдруг ощутил тепло в груди. Может быть, он был неправ, когда так явно его отталкивал?
- В любом случае, это будет Двенадцатый исход, - Хорхе стал неожиданно серьезным, и на вопросительный взгляд отпрыска пояснил. - Война между Великой Богиней Аматэрасу и Владыкой Морей Сусаноо.
Улыбка сползла с лица Хищника, он почувствовал, как повеяло страхом и холодом, и это пришло явно не с улицы. Данте бросил косой взгляд в окно, и обнял себя руками.
- Но на этот раз ведь все будет по-другому? - спросил он, мысленно молясь, чтобы Хорхе сейчас ему соврал. Он чувствовал, что пока не готов принять правду.
- Раз даже Цукиеми вылез из своей норы, что зовут Преисподней, то думаю - да. На этот раз все будет по-другому, - золотые глаза смеялись, но как-то грустно они это делали.
Данте отчаянно хотелось поблагодарить своего родителя за… ложь. Но вместо этого он опустил ресницы и посмотрел на свои руки, которые беспокойно перебирали край легкого кимоно из белого шелка, мужского кимоно, поэтому очень удобного.
После последних слов Хорхе, установилось вполне уютное молчание. За окном по-прежнему барабанил дождь, а чайник, вскипая на очаге, тихонько посвистывал. Близилась ночь. Данте наслаждался этим отсутствием напряжения в их отношениях. Временное перемирие? Да, пожалуй, его стоило объявить. И объяснить Хорхе некоторые вещи. Например, что чем сильнее он пытается привязать к себе своего отпрыска, тем меньше у него выйдет. Но как это втолковать этому упрямцу? Он же не просто все высмеет, но и извратит так, что потом собственную мысль не узнаешь! Как же трудно порой с Хорхе…
Данте кивком поблагодарил за чай. Чашка в руках казалась едва ли не обжигающей, а чай пах очень приятно, но незнакомо. Совсем. И вкус странный, слегка кисловатый, немного специфический и непривычный, но замечательный.