- Ты, - вынес вердикт Акито.
- Ответ неправильный.
Манжета послушно выполнила команду к отключению и, расстегнувшись, со звоном упала на пол. Данте все еще находился в опасной близости от Акито и его меча, когда его тело начало менять очертания. Изменения эти были не слишком сильными, но достаточно заметными, чтобы девушка всхлипнула от ужаса.
- Хищник! - вдруг произнесла она, и ее контроль над личиной оказался утерян. Ее образ тоже пошел рябью, расплылся, а когда вновь приобрел четкость, оказалось, что на полу сидела рыжеволосая кицуне, испуганная, как мышь перед котом.
- Именно… - произнес Данте, отодвигая в сторону Акито. По его представлениям - в безопасное место.
- Ты! - вдруг выплюнул гений Аши, оценив обстановку. - И она! Вы оба меня дурачили!
Ну, было дело. Что ж тут отрицать очевидное? Данте даже был готов снизойти до объяснений своей лжи, но это позже. Вначале - нужно очистить это место.
- Мою комнату занял йокай. Это… злит, - промурлыкал он, надвигаясь на девушку. У него не было меча, которым он мог бы ее уничтожить, но у него были стремительно растущие смертоносные когти. Они вполне сгодятся, чтобы этого демона разорвать на мелкие части.
- Я не специально! Меня попросили! - попыталась оправдаться она. Но разве Хищник, Инстинкт которого оказался пробужден, будет слушать? Все разумные доводы здесь бессильны, эту девушку ничего не могло спасти, но она пыталась выкарабкаться с таким отчаянным упорством, что заслуживала даже восхищения. - Меня попросили притворяться, сказали, что это нужно на благо всей Поднебесной! А я ведь… я ведь только спасти свою сестру хотела!
Данте склонился над ней, с хищным, животным оскалом. Его рука потянулась к ее дрожащей фигурке, ощущая, что ладонь буквально чешется от нетерпения, а когти жаждут впиться в хрупкую плоть. Кольцо Бизена нагрелось, причиняло боль, но эти предупреждающие импульсы были слишком слабы, чтобы остановить.
- Стой! - Акито не выкрикнул, он просто приказал, властно, правильно, и всего на мгновение Данте заколебался. Он мог бы его послушать, возможно, в другое время и в другом месте, или будь он хоть немного старше, не таким отчаянно горячим и зависимым от Инстинкта. Сейчас же это было просто бесполезно.
- Остановись.
Остатки разума покинули сознание Данте, оставив только одно - желание убить, но где-то глубоко, на самом краю сознания пел голос о том, что нельзя использовать много Сейкатсу для убийства, ведь здесь человек и ему может повредить это. Данте никогда ранее не слышал этого голоса, но послушал бы его в прошлый раз, когда сражался с Принцем. Этот голос был мягким и нежным, ему сложно было сопротивляться.
"Не используй, - пел он. - Не надо".
- Не буду, - ответил Данте, и какой-то частью сознания, отстраненной и бесстрастной, отметил, как изменился его голос. В нем не было прежней обволакивающей мягкости, теперь это - звериный рык.
Данте взял совсем немного Сейкатсу - экономить и дозировать ее уже научил Эдгар, успев довести это умение до автоматизма. Она, молочно-белая, небесная, воздушная, точно облака, потекла по пальцам, окутала их, точно смертельный яд для йокаев. Кицуне всхлипнула и дернулась, когда его рука коснулась ее белой, тонкой шеи, изящной, красивой. Почему-то вдруг вспомнилась Вивиан, тоже кицуне, старая знакомая, которая спасла его как-то, и с которой у них была умопомрачительная близость, но это воспоминание быстро растаяло, не в силах соперничать с кровавым безумием.
Все случилось неожиданно: в тот момент, когда Хищник уже был готов сломать хрупкую шею, рука вдруг не подчинилась. Тысячи противоречий взметнулись в душе, причиняя нестерпимую боль, но вместо того чтобы закричать, Данте сделал шаг назад.
"Нельзя", - прошептал Инстинкт.
- Ханье, - прошептал Удзумэ с усмешкой. - Внутри нее ханье.
Наполовину человек. И поэтому Данте не мог ее убить.
Хищник для верности сделал еще несколько шагов назад. Боясь сорваться или закричать от бессилия - ведь нестерпимо хотелось прикончить эту девушку, но человеческая кровь внутри нее не давала этого, Данте нашел глазами свою манжету, а потом попросил:
- Акито, надень, пожалуйста.
На Аши переливался щит, он был готов к самому худшему. Сейкатсу по-прежнему обволакивала руки ками, иногда капала на пол, шипела и разъедала все, чего касалась. Некрасивое, ужасное зрелище.
Акито в просьбе не отказал. Поднял витой кусок металла и защелкнул на предплечье. Чтобы помочь кольцу, манжета впилась в кожу, будто выжигая на ней свои узоры. Она словно заталкивала назад в клетку вырвавшееся безумие, методично и бесцеремонно, и вскоре Данте вместе с поменявшимися очертаниями тела, ощутил облегчение. В голове стало проясняться, и теперь Удзумэ мог различить отстраненное выражение лица у Акито и большие, наполненные страхом глаза кицуне.