— Мариша, кончай паниковать, жить будет.
Наливаю в стакан воду и подношу уже к укутавшейся обладательнице игрушечной живности на трусах.
— А теперь запоминаем главное правило, ребенок: пьем и писаем, снова пьем и снова писаем. И так до тех пор, пока не выведешь всю каку из организма. Пей, — послушная лапочка берет стакан воды и выпивает его залпом.
— Сколько ты выпила таблеток? И как давно?
— Не помню, вроде бы штук семь. Вы врач?
— Ну не так уж и много. Все, Мариша, принимай пациентку. Отпаивай, как следует и станет как новенькая. Ну а дальше к психиатру. С головкой видимо проблемы. Выздоравливай, зайчик, — обращаюсь к девчонке и покидаю комнату.
— Сережа, подожди минутку в коридоре. Я только кое-что у нее спрошу, не уходи, пожалуйста.
— Хорошо.
Прикрываю дверь, а самому жуть как интересно о причинах вчерашнего хождения в платье в плюс десять, ну и последующем поедании снотворного.
— Ты что творишь, а?! Что это вообще было? И зачем, Господи?! Ну, есть у тебя проблемы с отцом или что там, парень бросил? И из-за этого глотать таблетки? — слышимость, конечно, шикарная. Вот сейчас все и узнаю.
— Никто меня не бросал! И таблетки я выпила, потому что просто хотела заснуть! Я не самоубийца, тем более, как я могла оставить Феньку?!
— Не знаю как, но и твой вечерний приход без верхней одежды сложно назвать нормальным. Что все-таки случилось?
— Этот придурок Олег… в общем неважно. Все нормально, Марин, правда. Кто этот мужчина все-таки, врач?
— Не заговаривай мне зубы. Позже я тебе развяжу язык. И да, он врач. Пей воду и приводи себя в чувства. И подготовь вразумительную речь.
Дверь тихо приоткрывается, и я отхожу на пару шагов, чтобы девчонка меня не заметила.
— Сереж, прости, что вызвала тебя, я думала тут все гораздо хуже. Как думаешь, это была реальная попытка самоубийства?
— Нет. Думаю, это была попытка забыться, а не убиться. Но проблемы у нее определенно есть. Я ее вчера видел, чуть не сбил на дороге. И вид у нее там был соответствующий.
— О, Боже. И что мне делать, она ведь ничего не расскажет, только про своего братца сводного начала говорить и сразу замолчала.
— Ну, ты же женщина, разговоришь ее. Ладно, Марин, мне пора. Мы с Машей в кой-то веки в аквапарк выбираемся, она уже меня заждалась. Слушай, девочка твоя вчера под дождем не хило прогулялась, ты ее напои чем-нибудь, чтоб не заболела.
— Хорошо, Сереженька. Чтобы я без тебя делала. С меня неделя с Машей. Буду вместо няньки с девяти до пяти.
— Ловлю на слове. До шести и с понедельника, тем более у меня снова нет няни.
— Отлично, мне все равно надо готовиться к рождению мелюзги, потренируюсь на твоей.
— Договорились. Кстати, сколько твоей девочке лет?
— Двадцать. Она уже большая девочка.
— Большая… Ладно, до понедельника. Разбужу и привезу Машу, — Марина кивает и улыбается на прощание.
Глава 2
Ксения
Голова словно чугунная, в глазах мутно, а щека горит так, словно меня огрели утюгом. Прикладываю руку к зудящей щеке, и мой взгляд устремляется на лицо незнакомого мужика, находящегося в нескольких сантиметрах от меня.
— Вы что меня ударили? Зачем? — смотрю на мужчину и не понимаю, что происходит.
— Захотелось. Следи за пальцем.
Наглец начинает водить пальцем около моего лица, как только тот самый приближается к моем носу, моё терпение заканчивается. Не знаю откуда берутся силы, ибо тело ватное, а руки как будто не мои, но я со всего маху ударяю его по руке.
— Уберите от меня руки! Вы кто вообще?
Мужчина ничего не отвечает, просто смотрит на меня. Еще секунда и его лицо мне кажется знакомым. Оглядываюсь по сторонам, в надежде вспомнить, что случилось и где я. Взгляд падает на обеспокоенную Марину. Точно, я у нее! А вот что за мужчина, хороший вопрос. Вдруг замечаю, что я полностью раскрыта, и лежу в одних трусах и майке. Быстро, непослушными руками пытаюсь натянуть на себя край одеяла.
— Мариша, кончай паниковать, жить будет. А теперь запоминаем главное правило, ребенок, — обращается уже ко мне. — Пьем и писаем, снова пьем и снова писаем. И так до тех пор, пока не выведешь всю каку из организма. Пей, — подносит к моим губам стакан с водой. Я выпиваю его залпом, вроде и пить не хочу, но слушаюсь, как будто под гипнозом. Взгляд у него такой… умеющий убеждать. Мама дорогая, он, правда, сказал «пьем и писаем»?!
— Сколько ты выпила таблеток? И как давно? — вновь отрывает меня от тяжелых дум голос незнакомца.