— Ну, хорошо, держись! Я мигом!
И девчонка кинулась обратно. Пару раз провалилась по грудь, один раз упала, вся вымокла, но выбралась из опасной зоны. Потянулись мучительные минуты ожидания. Я завис над жердочкой, но она под тяжестью здорово ушла в жижу. Грязь достигла уже подбородка, когда погружение временно прекратилось. Наверно, Водокруч раздумывал, как бы ему избавиться от моей жердочки, вставшей ему поперек горла и мешавшей меня проглотить. Время от времени я работал ногами, не давая топи сковать меня окончательно. Какие-то огромные пузыри поднимались из глубины и лопались прямо у моего лица. Противно пели лягушки, где-то бухала птица, стонал водяной жук. Из зарослей раздавалась чья-то тревожная трель. Похоже, уже вся лесная и болотная нечисть собралась поглазеть на мое бедствие. Вот незадача, еще никогда я не оказывался в таком дурацком и безвыходном положении, когда ничем не можешь себе помочь, хоть имеешь и силу, и волю.
Я вспомнил сон. Все точно, сижу тут, как в саркофаге и никто не помогает. Одна надежда на Пятницу. Может, сжалится и разобьет эти нудные оковы... И еще я понял: странное дело, стоит мне поссориться с Пашкой, как беда нас сближает вновь. А ведь так можно доиграться и до непоправимого... Зря я обидел девчонку — вот и получил наказание. А что, если она возьмет да и бросит меня, грешника, тут, а сама улетит домой! Скажет: «А был ли мальчик-то?» Волной смыло... И тут же я с ужасом почувствовал, как жижа начинает снова меня всасывать, уже вместе с палкой! Видимо, полынья оказалась слишком широкой, смогла захватить и длинную жердочку... Правда, погружение было замедленным, не как в начале, но все равно: еще от силы полчасика — и начну пускать пузыри.
— Нет, Пятница не бросит! — успокаивал я себя. — Христиане так не поступают. Фомка или Лизка, может, и удрали бы... Это мы — обычные грешники — творим, что хотим. У верующих все серьезно, и ближний для них — превыше всего!
От такой мысли стало хоть чуточку полегче. Я повернул голову к острову. Сочные ягоды снова манили своими алыми боками.
— Ох! Вот так поел ягодки! — грустно хмыкнул я и дернулся наверх.
Удалось освободиться по грудь. От болотных ароматов уже кружилась голова, кожу лица противно стягивала засыхающая пленка жижи. Зато комары не больно-то и хотели на меня приземляться. Не зря же сасквачи всегда ходят в таком виде, как я сейчас. Да, хорошо, но как же воняет! Сколько прошло времени, я не знал. Солнца уже видно не было. Оно где-то запуталось за верхушками высоченных сосен и елей. Ранний вечер — решил я и тихо напел «Как утомительны в России вечера...» и поправился: «...или утопительны?» Ход моих дурацких мыслей прервал хруст веток и шелест высоченной куги.
— Ну, вот и помощь! — радостно забилось сердце.
В считанные секунды я представил, что сейчас заросли раздвинутся и появится крутой парень в летном комбинезоне или же крепыш в штормовке с яркими буквами «МЧС» на спине. И что через десять минут я буду на суше, а еще через полчаса — в вертолете... а там лету нет ничего до станции и домой, домой, домой... Я рванулся наверх:
— Ну, что, Водокруч, ничего у тебя не вышло и в этот раз! Оставайся тут со своими подружками — пиявками да лягушками. А я в Египет лучше рвану, чем к тебе в гости на ужин...
Но, увы, как говорится, рано радовался, или не говори «Гоп!», пока не перепрыгнул. Из зарослей возникла одинокая Пятница. Вид ее был усталый, озабоченный и какой-то отрешенный. И я понял — кажется, мне приходит конец! С разбегу девчонка бухнулась в болото и пошла ко мне. Надо заметить, что Пашка была молодец, ибо, в отличие от меня, умела ориентироваться на местности и каким-то образом запомнила ту тропку, по которой ходила. Поэтому она добралась до меня без лишних проблем. Упала на кочку, чтобы перевести дух.
— Ну, что там? — спросил я.
— Нет вертолета... — прохрипела девчонка.
— Как это нет?! А где же он?! Может, тебе все же показалось?
— Нет, скорее всего, они пролетели мимо, далеко ведь были, могли дым не заметить. Там от реки опять туман пошел... Весь наверх поднимается...
— Вот ведь не везет!
— Как ты?
— Еще немного поболтаюсь... Все-таки я успел перекусить.
— А где палка?
— Тоже засосало...
— Я сейчас другую принесу, подлиннее... Я видела, когда бежала, там на берегу лежит...
— Да ладно, не надо. Все равно ведь меня не вынешь.
— Ты это брось! Я тебя тут не оставлю! — и она, решительно встав, рванула обратно.
Через десять минут вернулась с жердью, выглядевшей приличнее первой, и протянула один конец мне. Отжавшись от своей палки и, тем самым, окончательно ее утопив, я, однако, смог по пояс вырваться из жижи и на длину торса продвинуться по полынье.