завязав ее, набил грибами до отказа. Но не все боровики уместились. Тогда Пашка
завернула подол платья и уложила в него оставшиеся два десятка грибов.
Довольные, мы быстро
вернулись на большую поляну. Потом я сходил за еловыми ветками и срезал еще
несколько крепких прутов для шампуров. После этого мы принялись готовить ужин.
Пашка чистила грибы и аккуратно нанизывала их на прутья, а я разводил костер. А
тем временем вечереющий лес уже окутали прозрачные и благоуханные сумерки.
Когда совсем стемнело и окрестности наполнились тревожными голосами ночных
обитателей тайги, над поляной, весело затрещав, взвился алый столбик огня.
— Паш, а расскажи о
своей небесной покровительнице! — предложил я, принимая из рук девчонки прут с
нанизанными на него грибочками.
— А тебе это будет
интересно? — как-то безразлично отозвалась Прасковья, обрывая с поваленной
сосны клочки сухого мха.
— Еще бы! Ведь мне нужно
знать, кому ты можешь пожаловаться на мои проделки! — пошутил я.
Пашка сразу же оживилась
— видимо, мое предложение ей очень понравилось. Она подсела ко мне поближе, и я
заметил, как ее серые глаза радостно засветились.
— Ну, хорошо, тогда
слушай! Я этот рассказ люблю больше всего! — она тоже взяла в руки прут с
грибами и приблизила его к огню.
— Это было уже очень
давно, во времена жестокого царя Диоклетиана, который страшно ненавидел
христиан и всячески над ними издевался, заставляя отказаться от веры в Господа
Иисуса Христа. Параскева жила с семьей в городе Иконии и была очень
благочестивой и красивой.
— Прямо как ты! —
усмехнулся я.
— Ну, ты скажешь! —
смутилась Пашка и покраснела. — Я никогда себя красивой не считала. Да это ведь
и не самое главное в человеке! Важнее всего красота душевная!
«Это ты зря
прибедняешься! Уж я-то видел, какая ты!» — подумал я и вдруг снова почувствовал
прилив стыда от того, что подглядывал за девчонкой, нарушив свое обещание. И
тогда я, чтобы тоже не покраснеть от волнения, живо добавил: — Извини, Паш, я тебя
перебил! Продолжай, пожалуйста!
Украдкой взглянув на
девчонку, я отметил, что мой комплимент ей, видимо, все же здорово понравился, поэтому она так живо на него и отреагировала. Пятница быстро успокоилась и, проверив грибы на готовность, снова опустила прутик к огню. Потом, как ни в чем
не бывало, продолжила свой рассказ.
— Параскеву в городе
очень любили и уважали за ее доброту, мудрость и праведность. Все деньги, какие
бывали у девушки, она тратила не на себя, чтобы купить какие-нибудь там новые
наряды, духи, краски или сладости, а на то, чтобы помогать нищим, голодным, голым да больным. Щедрую милость Параскева раздавала во имя Иисуса Христа и тем
самым многих людей обратила к христианской вере. Но были у Пятницы и враги.
Язычники,
которых немало жило в Иконии, люто ее ненавидели за то, что она не поклоняется
их богам и всюду проповедует своего Господа. И они решили с ней расправиться.
Зная, что местные власти да и сам император их поддержат, язычники собрались
толпой
и напали на Параскеву. Они безжалостно избили ее и оттащили в темницу, где
заперли дожидаться суда. Разбираться с «преступницей» приехал один из
военачальников императора, который отличался своим коварством и зверством в
расправах над христианами, чтобы вынудить их отречься от веры в Иисуса Христа.
Как только начальник прибыл в Иконию, то он сразу же велел привести к нему
узницу. И вот когда Параскеву повели на суд, ее вдруг осенил Святой Дух! Следы
побоев сразу исчезли, и она стала еще краше, чем была раньше! И еще девушка
ощутила в себе великую силу и помощь от Господа, что здорово укрепило ее в
борьбе с противниками веры. И стражники, и сам грозный судья это сразу же
отметили и поразились. Военачальник воскликнул: «Эта прекрасная девица напрасно
оклеветана! Ведь просто невозможно погубить такую солнцеподобную красоту!» (А я
вдруг опять невольно представил Пашкин силуэт на фоне огромного красного
солнца…) Но, вспомнив о том, для чего он приехал в Иконию, судья спохватился
и приступил к допросу. В ответ Пятница смело стала проповедовать веру во
Христа. Тогда начальник стал ее уговаривать отказаться от всего этого, говоря, что она очень молода, красива и богата и что могла бы прекрасно устроить свое
будущее. Но Параскева повторяла, что все блага земные ничто по сравнению с
Царством Небесным, путь в которое лежит лишь через веру Христову! Не сумев ни
переубедить ее, ни запугать, жестокий судья пришел в ярость и повелел
подвергнуть узницу пыткам… Ее раздели и стали бить плетками, свитыми из
грубых бычьих жил… (И я вдруг явственно представил, как мою Прасковью с
чистой белой кожей, окруженной ореолом радужных искр, нещадно секут прутьями, оставляя на теле страшные багровые рубцы. От этого у меня похолодела спина, и я
даже поглядел по сторонам — туда, где в сгущающихся сумерках слабо шевелились
густые заросли кустарника.) Ее били, но Пятница стойко переносила мучения.
Видя, что девушке все же очень больно, начальник снова начал ее уговаривать и
давать разные лживые обещания. Параскева же делала вид, что не видит и не
слышит его. Это безразличие еще больше прогневало грозного судью и, перестав
восхвалять девушку, он принялся, наоборот, ее запугивать и угрожать еще более
суровыми пытками. Пятница, выражая свое презрение, плюнула ему в лицо…
— Ха! Супер! — рассмеялся
я. — Представляю, какая рожа была у этого судьи в тот момент!
— Но за это ее подвесили
на дереве и стали рвать тело железными когтями! — И Паша грустно вздохнула.
— Ах, гады! — воскликнул
я. — Да разве можно так с девушкой обращаться!
— Мало того! Раны, из
которых струилась кровь, палачи еще растирали грубой тканью так, что даже
показывались кости!
— Фу ты! — поморщился я.
— Вот нелюди…
Мы немного помолчали.
Потом Пашка тихо произнесла:
— Я вот всегда думаю,
что, если бы меня так пытали, я бы ни за что не выдержала!
— Что же было дальше? —
спросил я. — Как же терпела Пятница?
— Они замучили ее почти
до смерти. Потом оттащили обратно в темницу и бросили там на холодный каменный
пол. И вот, лёжа так, Параскева услышала вдруг сквозь боль и страдания голос
Ангела: «Господь Христос исцеляет тебя!» Утром она очнулась и ощутила себя
вполне здоровой. Силы снова вернулись к девушке, а красота лица и тела стала
еще более восхитительной! Когда стражники пришли за ней, то испугались даже, застав Параскеву за молитвою в бодром состоянии. А они уже ведь надеялись, что
обнаружат на полу холодный скрюченный труп. Когда Пятницу подвели к начальнику, то он тоже растерялся и, не зная, что и сказать, заулыбался и объявил: «Милая
Параскева, ты видишь, как наши боги пощадили твою красоту и сохранили тебе
жизнь! Так что напрасно ты от всего этого отказывалась! Ты должна быть
счастливой на земле!» Девушка ответила: «Хорошо, покажи тогда мне тех, кто
даровал мне жизнь!» Судья и палачи подумали, что сломили, наконец, юную
христианку
и страшно обрадовались. Они поспешно провели Пятницу к тому месту, где стояли
каменные языческие божества. Параскева пока шла, беспрерывно молилась Господу, а потом вскрикнула, обращаясь к этим огромным истуканам: «Господь мой Иисус
Христос приказывает вам — падите на землю и превратитесь в прах!» Идолы тут же
стали рассыпаться. Язычники в ужасе кинулись прочь из своего храма, вопя от
страха: «Велик, велик Бог христианский!»
— Круто! — улыбнулся я.
— Молодец, Пятница! И что же начальник?