умчал с отцом на юг, оставив ее одну с путевками, а ведь она так старалась
достать этот тур, чтобы хоть как-то разнообразить каникулы Лёньке да и самой
побывать в тех местах, о которых уже давно мечтала. Соседка просто не знала, что ей делать, вот и пришла за советом. Поезд на Урал уже отправлялся завтра
утром, а взять с собой кого-то из друзей она не могла, так как путевки эти были
строго рассчитаны на взрослых и детей, и, таким образом, весь ее отпуск
находился
под угрозой срыва. Поохав, соседка наконец решилась и предложила маме отпустить
с ней меня! Я даже поперхнулся, представив себя бредущим по тайге с тяжелой
сумой на плечах в тошнотворном мареве болотных паров и в облаках всевозможного
гнуса вместо того, чтобы прогуливаться с фотоаппаратом по загадочным лабиринтам
прохладных пирамид. Мама, в принципе, была не против отпустить меня в этот
пешеходный круиз, чтобы вывести меня из состояния безразличия и тоски, но она
прекрасно понимала, что я вряд ли пойду на это, так как знала, что спартанский
образ жизни вовсе не моя стихия… Поэтому она, не желая сразу отказывать тете
Клаве и тем самым окончательно ее огорчить, сказала, что не уверена в том, что
мне понравится эта затея, но попробует со мной поговорить. Я же мысленно
представил, как насторожилась в это время бедная наша соседка, чувствуя, что
Урал для нее, похоже, также превращается в сладкий мираж, как еще совсем
недавно растаял у нас Древний Египет. И мне вновь стало ее жаль. И еще я
представил, что впереди меня ждут целых две недели томительного ожидания, которые, пожалуй, будут похлеще путешествия на Урал! Конечно же, мне вовсе не
хотелось отправляться в долгий изматывающий поход по горным лесам и подставлять
свое тело под нещадные укусы бесчисленных комаров и мошек, но другого способа
убить время в данный момент не было, да и совсем расстраивать добрую тетю Клаву
тоже не хотелось, поэтому я глубоко вздохнул и принял, показавшееся бы многим
из моих друзей безумным, решение ехать на Урал! Я встал, вышел в прихожую и, поздоровавшись с соседкой и кратко выслушав ее сбивчивый рассказ-предложение, согласился, чем немало удивил маму и в то же время несказанно обрадовал тетю
Клаву.
НА ПАРОМЕ
Сборы были недолгими. Не
желая обременять себя лишними предметами, я кинул в дорожную сумку лишь
предметы личной гигиены, кое-что из сменной одежды, дюжину шоколадных
батончиков да побольше тюбиков с «комариной мазью». А чтобы не особо скучать в
лесных дебрях без привычной цивилизации, прихватил еще мобилу да mp3-плейер.
Даже
фотоаппарат не стал брать с собой, считая, что в этом походе ничего
интересного, кроме мошкары да кикимор, не встретишь, да и пленку, подготовленную для Египта, тратить попусту не хотелось.
Вот так и начиналась моя
эпопея, о которой и пойдет весь мой дальнейший рассказ. Вы, ребята, наверно, ждете от меня, что сейчас я начну описывать вам красоты и
достопримечательности, увиденные в этом неожиданном путешествии? Если это так, то должен, к сожалению, вас разочаровать. Об этих двух неделях блуждания по
лесным
и горным тропам у меня мало что осталось, ибо пошел я на это, как вы знаете, не
по зову сердца, а по великой нужде. Моей целью было лишь убить побыстрей время, а не изучать прелести природы родной страны. Я покорно, точно ученый ослик, таскался следом за тетей Клавой, заткнув уши «таблетками» плейера, обливался
противным потом, наслаждался любимой музыкой в стиле рэп, и мало обращал
внимания на окружающую нас обстановку. Многие мои друзья в это время классно
отдыхали. Так, например, Гоша Боксерманн уже проверял, действительно ли нельзя
утонуть в Мёртвом море, а Нинка Вернер бродила с бабулей по тихим австрийским
улочкам да уписывала знаменитые венские сосиски. (Да, кстати, а вы знаете, ребята, что эти самые сосиски изобрел человек по фамилии Лайнер. Прикольно, правда?) Игорек Сосновский рванул с дядей-писателем аж в Париж! Счастливые…
Даже соседский Лёнька сейчас поди нежился на южном солнышке, полеживая на
каком-нибудь диком пляже после долгого подводного путешествия и разглядывая
большую диковинную раковину, в которой и на земле по-прежнему все бушует и
волнуется море… А я вместо него должен был колесить по трудным дорогам
Предуралья, дышать болотными «ароматами» и кормить своей кровушкой несметные
полчища комаров. Поэтому две недели пролетели как-то быстро, точно все это мне
приснилось. В памяти остались лишь краткие отрывки увиденного: то мы идем возле
бескрайнего болота, ухающего, булькающего и дымящегося; то сидим ночью у
огромного костра и печем картошку, а кто-то поет под гитару; то вот лезем по
какой-то тесной пещере с сосульками, растущими почему-то снизу вверх; то бродим
среди серых и мрачных строений полузаброшенного деревянного монастыря; то
упрямо карабкаемся на крутую гору; то ждем паром, чтобы переправиться через
широкую и быструю реку; то внезапно набредаем на грибную поляну, и тогда и
взрослые, и дети, смеясь и радуясь, принимаются живо собирать беляки всех
размеров, соревнуясь, кто найдет крупнее, а кто наберет больше, а я сижу на
пне, слушаю музыку, вдыхаю запахи леса и усмехаюсь, наблюдая эту картину, ленясь даже нагнуться и срезать торчащий прямо у моей ноги крепенький
боровичок… А в мозгу у меня вновь рисуются картинки далекого, манящего, знойного Египта с его верблюдами, бедуинами, миражами… Даже в пещере я думал, что нахожусь под таинственными сводами пирамиды и что стоит лишь завернуть за
очередной поворот, как откроется зал с гробницей неизвестного еще науке
фараона… Вот, пожалуй, и все, что я помню о том Уральском туре. А вот
двадцать седьмое июля, последний день нашего путешествия, я уж точно не забуду
всю свою жизнь! Но обо всем по порядку…
Изрядно уставшие, но все
равно радостные туристы спешно грузились на паром, который должен был
переправить их через неспокойную горную речку, где на другом берегу уже
поджидал автобус, чтобы отвезти нас на станцию.
А дальше поезд — и мы
снова у себя дома! Один я был налегке, даже мазь от комаров уже вся кончилась, а из батончиков оставался всего лишь изрядно помятый «Марс», который я решил
съесть, когда усядусь в поезд и буду вновь наслаждаться мыслями о скором и
теперь уже неотвратимом путешествии в Северную Африку. Остальные туристы
основательно загрузились щедрыми дарами уральских лесов и гор. Кто вез грибы, кто ягоды, кто шишки да орехи, кто пучки каких-то душистых целебных трав. Один
старичок прихватил даже сумочку с разноцветными камушками, собранными в
лабиринтах пещеры. Я помогал тете Клаве нести большущий пакет с боровичками
(соседка наша обычно всегда привозила из своих странствий различные гостинцы
природы, из которых потом приготовляла всевозможные вкусности и щедро угощала
ими всех друзей и знакомых). Настроение у всех было бодрое, люди оживленно
переговаривались, делясь друг с другом своими впечатлениями о прошедшем уже
путешествии. Единственное, что я захватил с собой из похода, был «каменный
цветок». Это я его так назвал, а вообще-то это был обычный аленький цветочек, который рос в гордом одиночестве прямо на огромных мшистых камнях. Но он был
такой большой и красивый, что я решил подарить его маме. Правда, вез я и еще
один
сувенир — небольшой кусочек хлебца с какими-то буквами наверху, который вручила
мне в монастыре сухая бабулька в черном одеянии. Она назвала свой подарочек
каким-то странным словом, так что я и не запомнил совсем. Вот и все, что я
увозил с Урала домой, на родину. Но зато не обременял себя ни грузом, ни
заботами о дорогих подарках… Последний день выдался на редкость душным.