кто-нибудь мне об этом еще неделю назад, я бы его, пусть это был хоть даже сам
Фомка-качок, спустил бы с башни, скинул с парома или засунул с головой в
болото! В лучшем случае только рассмеялся бы в лицо! Но теперь я даже был рад, что нас повенчали, хоть и во сне! Зато какие у нас были свидетели!
Где-то под лежанкой
печально запел сверчок. По окошку тоскливо барабанил дождик. В печурке сонно
потрескивали догорающие дровишки. Во мраке мелькали сине-алые огоньки буржуйки.
Они отражались и на стенке, и на потолке… О такой романтике, что я испытал за
эти пять дней, я никогда даже и не мечтал. Ночь в пещере, ночь в шалаше на
болоте, ночь у костра на лесной поляне, ночь во чреве гнилой сосны и теперь вот
ночь на охотничьей заимке на краю берендеева царства! Да еще в компании с такой
странной и такой прекрасной девчонкой по имени Прасковья! А ведь я за свои
четырнадцать лет ни разу не встречал девочек с таким имечком! И думал, что это
просто седая старина или изобретение группы «Ума2рман». А вот, поди ж ты, все
стало реальным! В тот вечер, ребята, я впервые почувствовал какую-то щемящую
тоску от мысли о том, как же я буду расставаться с Пашкой, когда кончится этот
наш новый таежный тур? А в том, что произойдет это уже совсем скоро, я не
сомневался. И теперь вместе с радостью возвращения домой начал испытывать и
боль от возможной разлуки с девчонкой, с которой провел эти пять просто
незабываемых дней. Жизнь моя ломалась изнутри и снаружи: корчилась, сопротивлялась, цеплялась за прошлое, однако Прасковья разрушила ее. Я понимал, что теперь не смогу уже жить так, как прежде, что-то во мне надломилось, что-то
произошло, что-то открылось, а что — я еще толком не осознавал, но чувствовал, что все теперь будет несколько иначе. Близость этой девчонки наполняла меня
какой-то неведомой энергией, заставляла по-другому глядеть на все мои привычки
и мнения. Наверное, это была ломка моей грешной души? Мы с Пашкой были ведь
такие разные, как плюс и минус. Она была бедна — я жил в достатке, я был модник
— она скромница-простушка, я сильный — она слабая, я обжора — она постница, я
неверующий — она благочестивая, я злой и коварный — она добрая и терпеливая, я
наглый — она стыдливая… И в то же время, я не одержал ни одной победы над
ней! Я оказался и слабее ее, и трусливее, и беднее, и хилее. Ее сила была в
духе! И укрепляли ее безграничная вера в Бога и добро, любовь к святым и
ближним. Она была сильна и своими слабостями, и своей открытостью, и своим
всепроникающим
взглядом… Это же маленькая Параскева-Пятница! Ее небесную тезку и
покровительницу не смогли ведь одолеть ни злобный всемогущий начальник, ни
язычники, ни пытки, ни соблазны. И я понял, что Пашку тоже никто не сможет
победить! Разве что Георгий Победоносец, но уж никак не Георгий Толстый, коим я
до сих пор и являлся… И все же, несмотря на все минусы в наших характерах, в
образе жизни и в отношениях друг к другу, находилось у нас и много общего, как
и у наших небесных покровителей. Мы научились сглаживать острые углы, стремились понять друг друга, учились уживаться в разных условиях и
обстоятельствах, наваливающихся на нас по желанию судьбы…
— Паш, ты спишь? — тихо
позвал я.
— Нет.
— Ты о чем думаешь?
— О доме, о нас…
— Я тоже… Знаешь, а я
всегда мечтал иметь сестру!
— А мне всегда не
хватало брата.
— А каким бы ты хотела
его видеть?
— Братьев не выбирают…
Но желательно, конечно, чтобы он был верующим в Бога, сильным, смелым, добрым, умным, верным, порядочным… Чтобы с ним всегда было интересно, весело, спокойно и надежно…
Я не решался спросить,
подошел бы я на эту роль? Мы немного помолчали.
— Паш, а как ты думаешь,
я смог бы быть достойным своего небесного покровителя Георгия Победоносца?
— Почему бы и нет? —
удивилась девчонка.
— Правда?
— Конечно! Я верю, что
ты обязательно этого добьешься.
— Почему?
— Ну, ты же привык
побеждать! С соревнований без призов не возвращаешься, в школе тебя все
уважают. Ты сильный и бесстрашный, готов всегда прийти на помощь нуждающемуся, как и святой Георгий. Он ведь сразился с драконом, чтобы спасти царскую дочь, а
ты, не задумываясь, бросился в бурную реку из-за меня, простой девчонки, которую ты не очень-то и жаловал. Фомка-крепыш и то не решился! Знаешь, вот наш
великий полководец Жуков — он ведь тоже Георгий — прошел весь путь от простого
бойца и стал главнокомандующим. Одержал много побед в Великой Отечественной
войне. Одолел очень сильного противника, покорившего почти весь мир! Вот и ты, я думаю, кончишь школу, поступишь в военное училище и станешь офицером
спецназа! Дослужишься до маршала!
— Ну да?! — усмехнулся
я.
— А что? — не унималась
Пашка. — Разве так не может быть? Я вот лично в этом не сомневаюсь! Будешь
ходить такой бравый, с орденами на груди, в лампасах, в высокой фуражке… Тебя
по телевизору будут показывать, как ты в парадах участвуешь. А я буду говорить
подружкам: «А знаете, девочки, это ведь тот самый Жора-Обжора, с которым я
путешествовала по Уралу!» И они будут просто умирать от зависти!
— Спасибо тебе! —
вздохнул я. — За доверие… Но ведь я маловерный…
— Ерунда! Стоит только
захотеть! У тебя все получится. Ты упрямый и твердый, и если чего хочешь, пытаешься добиться. Вон ты как быстро научился креститься! Уже можешь теперь
немного и молиться. Ты умный, способный, все схватываешь на лету, а главное —ты добрый, способный сопереживать и помогать. А доброе сердце — верный путь к
праведности!
Я хотел сказать Пашке:
«Зря ты так меня выгораживаешь — я вовсе не такой уж и хороший. Ведь я обижал
тебя на пароме, и обещания свои легко нарушал там, на болоте… Нет, я еще
весьма грешный человек!» Но опять не хватило духу признаться… Мы еще немного
помолчали, думая о своем, а затем я сменил тему разговора: — Слушай, Паш, а ты
хотела бы побывать в Египте?
— Нет! Там очень жарко,
и всякие там проклятия фараонов витают… Мне, знаешь, больше нравится
путешествовать по святым местам, особенно по нашим, по российским. Ну вот если
бы в Иерусалим, на Святую Землю, еще бы съездила. Хочется все посмотреть своими
глазами, прикоснуться к нашим христианским святыням, наполниться их чистотой и
силой!
— А со мной поехала бы?
— С тобой? Пожалуй…
наверное, да!
— Почему?
— С тобой интересно
путешествовать! Ты такой веселый и, главное, умеешь устраивать очень удобные и
уютные ночлежки! — рассмеялась девчонка. — А в пустыне, наверно, сложно
ночевать, как ты думаешь? Там ведь холодно, леса нет, одни верблюжьи колючки да
песок… Да еще кругом эти жуткие гюрзы, скорпионы и тарантулы…
— Да, пожалуй, ты права!
Наша земля на этот счет гораздо гостеприимнее! И поесть дает, и дровишки для
костра, и местечко для отдыха…
Мы вновь замолчали.
Теперь паузу нарушила Пашка:
— Жор, а расскажи мне
что-нибудь про Египет! Мне и ехать туда не надо будет! Мы ведь тут прямо, как в
пирамиде, лежим!
— Да, Эхнатон и
Нефертити… — согласился я.
— Жор, а Нефертити
действительно была красавицей?
— Считают, что да.
— Конечно, цари всегда
выбирают самых лучших женщин! — вздохнула девчонка.
— Отгадай вот загадку! О
ком арабы говорят: «Голова — в огне, ноги — в воде»?
— М-м-м… О верблюде?
— Нет.
— О страусе?
— Ха! — усмехнулся я. —
Это когда он голову в песок прячет, что ли?
— Ну да!
— Хм, логично… Но
только, зачем ему ноги-то мочить?
— Ну, тогда — не знаю…