Водокруча, болотная трясина, боль и рвота от «уральских следопытов», ледяная
ночь в гроте, страшные оскалы свирепых псов, прощание с Пашкой… Эх, да что
там и говорить. Как они только могли так подумать! Кто же виноват, что все
именно так получилось? Мы хотели, как лучше, а все шло против нас! Такие вот
сложились обстоятельства…
— Ма, телефон-то чужой, неудобно
им долго пользоваться. Короче, мы у геологов, пока… — буркнул я в трубку.
— Жор, да ты что,
обиделся, что ли?! Погоди, Жор, милый, скажи хоть, где вы находитесь-то!
— Пока, мам, привет
папке! Скажи, что скоро вернусь вместе с тетей Клавой! — и я решительно нажал
на красную кнопку.
А потом быстро побежал
вниз, чтобы мамка не смогла мне перезвонить. Я вернулся в вагончик. Настроение
было испорчено, и я выглядел растерянным. Пашка встала мне навстречу такая
радостная и счастливая и спросила:
— Ну как, дозвонился?!
Как они там?
— Все куейс! Заждались
нас страшно… Волнуются, конечно, сильно… — отозвался я и заставил себя
заулыбаться, чтобы Пашка ни о чем не догадалась.
— Да, я так соскучилась
по мамке! По тете Зое, по всем… Даже дом свой и то теперь расцелую, наверно!
— тихо рассмеялась девчонка, а мою грудь вдруг пронзила внезапная молния.
Я вдруг понял, что,
уезжая домой, я должен буду расстаться с Прасковьей. А ведь расставанье — это
маленькая смерть… Как не хотелось мне вновь переживать эти минуты прощания.
Что я скажу Пашке? Как
мы разойдемся? Как разомкнем наши ладони? Нет, я не стал пока думать об этом: ведь мы еще вместе, и пока за нами прилетит вертолет, пока отвезет нас на
станцию, пройдет еще немало времени… Этот момент наступит лишь на перроне
вокзала, когда мы станем садиться в разные поезда. Она — с тетей Зоей, я — с
тетей Клавой. Там кругом будет полно народа, многие будут прощаться, и, наверное, этот момент пройдет не так трогательно, не так заметно и не так
больно… Я положил мобилу на тумбочку дяди Юры и сказал как можно спокойнее: — Связь классная, прямо
как дома побывал! Мамка в шоке от радости! Даже говорить не смогла…
— Еще бы! Я, наверно,
вообще в обморок грохнулась бы! — отозвалась Пашка. — А моя мамка, наверно, ничего еще не знает…
— А у вас телефон есть?
— Только обычный,
домашний.
— Ничего, небось, тетя
Зоя уже и ей позвонила или сейчас звонит. Мамка моя наверняка теперь со всеми
связалась, чтобы сообщить, что мы обнаружены.
— Даже как-то и не
верится, что все кончилось… — вздохнула Прасковья, опускаясь на табурет. —Скорей бы опять всех увидеть и вернуться в прошлую жизнь…
В вагончик вошел дядя
Юра и доложил, что тайга по-прежнему не хочет нас отпускать, видать, уж больно
мы ей понравились. Оказалось, что вертолет действительно поломался и что за
нами прилетят только завтра с первыми лучами солнца. Тетя Клава передавала мне
огромный и горячий привет и просила набраться еще немного терпения и подождать
до утра. Обещалась прилететь за мной вместе со спасателями. А вот тетя Зоя
оказалась от нее вдалеке, на базе горноспасателей, где располагалась вторая
группа поисковиков. Но ей о нас уже сообщили, и она тоже собиралась прилететь
сюда завтра вместе с самолетом геологов.
Хоть мы немножко и
расстроились от такой очередной вынужденной задержки, но тем не менее
настроение у нас поднялось.
Я очень обрадовался тому
обстоятельству, что еще одну ночь буду вместе с Пашкой, теперь вот уже в
надежном месте, где не нужно будет ничего бояться и опасаться, и что можно
будет допоздна посидеть у костра, попечь картошечки и повспоминать все, нами
пережитое. Не знаю, думала ли так же и Пашка, ибо это осталось для меня тайной.
Короче, судьба подарила нам, как бы извиняясь за все прошлые удары, еще целые
сутки беззаботной жизни вдвоем! А тут еще пришел дядька Петро и пригласил нас
пройти в столовую и «отобедать геологической кашки». Новость для меня, не
скрою, ну очень приятная! Я взял Пашку за руку, и мы, радостные, поспешили за
крепышом в защитной панаме. Ах, кабы я знал в тот момент, что нас всех ждало
уже менее, чем через час! Злые силы, не сумевшие разлучить нас навеки в
избушке, сделали все, чтобы ускорить наше расставание! И произошло это вот так
внезапно, нежданно-негаданно, что я оказался совершенно не готовым к такому
повороту
судьбы, заставшему меня врасплох. И вот ведь как все получилось! Мы сидели в
вагончике-столовой и с аппетитом ели перловку с тушенкой, запивая это кушанье
парным молочком (оказывается, на базе жила козочка!). Я уже загадывал на то, как мы проведем остаток этого дня. Дядька Петро был рядом и рассказывал веселые
истории и байки из жизни геологов (а знал он их, наверное, не меньше сотни!). А
его русско-украинская (или украинско-русская?) речь делала рассказы еще
колоритнее и еще смешнее. И тут в столовку вошел летчик. Он поздоровался с нами
и пожелал приятного аппетита. Дядька Петро предложил и ему пообедать, но тот
отказался, сказав, что скоро улетает к горноспасателям и поест уже там, так как
у них на первое был сварен борщ по-украински. Услышав такое, дядька Петро
безнадежно крякнул и расправил свои пышные усы.
— Как дела, парень? —
летчик дружески хлопнул меня по плечу. — Так значит, это ты тогда махал нам?
— Ага! — кивнул я.
— А мы от бури тогда
удирали! Ох, и гроза же была!.. Как вы ее хоть пережили-то? Мы все так
волновались за вас, а помочь ничем не могли…
— Да мы в пещере
отсиделись… Правда, чуть дубаря не дали… Там очень прохладненько было… —отозвался я.
— Ну, молодцы, стойкие
ребята! Если бы не та буря, мы бы вас тогда еще до вечера забрали! Ну, да
ничего, главное — все обошлось. Пусть уж лучше позже, чем никогда!
— Значит, Андрюха,
все-таки решил полететь? — спросил пилота дядька Петро и добавил, старательно
избегая акцента: — Может, все же пропустишь трошки перловочки, а то горняки, поди, борщ-то уже давно слопали…
— Нет, спасибо, Петро,
надо слетать еще разок, пока погодка что надо. Пошли, лучше поможешь нам
загрузиться.
— Ну, то всегда
пожалуйста! — оживился геолог, вставая и надевая панаму.
— Пока, ребятки!
Счастливо добраться до дома! — отдал нам честь летчик. — Уже вечером улетаете?
— Нет, только утром, —
отозвался я.
— А что так?! — удивился
пилот.
— Та вертушка трошки
пидломалась! — встрял в разговор дядька Петро, снова щедро перейдя на
украинский.
— Вот, Петро, я всегда
говорил, что моя «Аннушка» надежнее этих винтов!
— Спасибо вам! У вас
такая красивая форма! — сказала Пашка летчику Андрею, и эти вот ее слова дали
старт нашему стремительному расставанию.
Летчику этот комплимент,
видно, понравился, и он, уже выходя из столовой, вдруг неожиданно быстро
вернулся и произнес:
— Слушайте, милая барышня,
а не ваша ли это тетушка дежурит на базе горноспасателей? Уж больно вы похожи.
— Моя-моя! — оживилась
Прасковья. — Это тетя Зоя!
— Да-да, тетя Зоя, —
улыбнулся летчик. — Очень хорошая женщина. Так сильно за вас беспокоится… А
не хотите ли полететь к ней прямо сейчас? Мы ведь как раз туда и направляемся.
Всего часика два, и будете уже в объятиях своей тетушки, а то до утра-то еще
ой, сколько времени, да и вертушку могут вовремя не починить.
— Правда?! — изумилась
Пашка, и глаза ее засверкали.
— Конечно! С базы
горноспасателей, может, даже до темна, если пойдет вездеход, сможете уже и до
станции добраться. А там литером до Екатеринбурга. А уж там поезда всю ночь