— Спасибо, а теперь уходите, я хочу спать, — и Вика уставилась в окно.
— Ну что же. Сон для тебя сейчас — самое лучшее лекарство, — Сергей опять стал врачом. — Желаю хороших сновидений, — и быстрыми шагами вышел.
Вика расстроилась.
"Стоило ли беспокоить постороннего человека! У него, наверное, голова полна своих забот, а я со своими проблемами. И, конечно, он мне не поверил.
А я бы поверила, расскажи мне кто-нибудь такую несуразицу? Дурочка. Психолог чертов. Теперь буду думать об этом всю ночь. Ну и хорошо, что не поверил.
Сама разберусь".
Дарко не переставал себя корить: уже четыре дня от Вики не было никаких известий. Хотя, конечно, никаких известий от нее быть не могло. Но в глубине души он все же надеялся. Все эти дни он болел — не спадала высокая температура, его бил озноб, он бредил и все ждал, что Вика узнает об этом и придет.
Конечно же, это была Викина инициатива — никогда ее не провожать. Она даже не стала давать свой домашний номер телефона. Находясь в одном здании, они могли бы общаться во время работы, но она и на это наложила табу. Все было покрыто таинственностью. Вике так нравилось. Она во всем старалась быть независимой. Дарко это забавляло. С ним никогда такого не случалось. Но, с другой стороны, никто из его коллег даже не догадывался о том, что у него роман. Да он и сам до конца не мог в это поверить. Он просто удивлялся такому повороту событий. Но эта девочка буквально сводила его с ума. Он так увлекся, что не мог больше ни о чем думать, только о Вике. С ней он забывал обо всем: о работе, о семье, о возрасте. Ему было чудно, на какие шаги подталкивала его эта неуёмная выдумщица. Дважды он забывал позвонить жене, в дни, которые сам же и назначил. Потом что-то сочинял, оправдываясь, и чувствовал, что сгорает от стыда. Но приходила Вика — она всегда приходила сама, так хотела — и все отступало на задний план.
Вика умела всегда быть разной. И дело было вовсе не в причудливых прическах, которые она сооружала из своих волос, и не в нарядах, которые она тщательно выбирала. Просто казалось, что каждый раз она играет какую-то новую роль. Дарко приходил в восторг от этого и с удовольствием принимал участие в ее "постановках".
Неизвестно, как бы далеко это все зашло, но жизнь, как обычно, сама внесла коррективы.
Четыре дня назад из телефонного разговора с женой он узнал, что у сына неправильно срослась кость. Чтобы все исправить, ему будут ее ломать заново.
Дарко переживал весь день и принял решение поехать на недельку домой. По работе все было улажено, оставалась только Вика. Он чувствовал, что тут будет сложнее, но надеялся на Викино благоразумие. В конце концов, семья важнее. Семья. Последнее время он почти не вспоминал о ней. Дарко был достаточно трезвомыслящим мужчиной. Взрослым и ответственным, чтобы не допускать безрассудств.
Вика не расспрашивала у него о семье. А он тоже никогда о ней не упоминал. Наверняка, Вика догадывалась, что он не одинокий холостяк.
"Хотя поди пойми, что там у нее на уме. Нет, так больше не должно продолжаться".
Обманывать не хотелось.
" Вдруг у нее на мой счет какие-то планы? А я, получается, ей голову морочу. Она молодая и не похожа на обычную искательницу приключений. А раз пошла на близость со мной, значит, хочет чего-то большего, или я ничего не понимаю в женщинах. Если бы можно было, чтобы дети остались со мной… Ага, а вместо Бажаны — Вика. Смех один. Умнее ничего не придумал? Ну, закончится стройка, а дальше? Извини, милая, но мне пора возвращаться к жене? Или прости, любимая, но родина мне дороже?"
Ну зачем ему эти переживания? До этого момента он не считал Вику "переживанием".
И чем больше он об этом думал, тем больше боялся потерять её. Он наверняка знал, что никогда в его жизни не будет ничего подобного. Но способен ли он плюнуть на все и остаться с ней? В какой-то момент подумал, что да. И так стало радостно на душе! Переживать в его возрасте такие чувства дано не каждому. Ведь он же счастлив! По-настоящему счастлив. Этот божий дар, находящийся в таком хрупком сосуде, он просто обязан сохранить.
Спасибо тебе, Господи, за любовь… И тут его взгляд упал на фотографию, стоящую на столе. Два забавных малыша, которых он любил до помрачения рассудка. Два сына, улыбающиеся со снимка отцу… Этот взгляд перечеркнул все.
Прости за предательство. Хрупкий сосуд любви не просто треснул. Он разлетелся на мелкие кусочки. Дарко тяжело вздохнул: "Значит, так тому и быть".
— Знаешь, Вика, нам надо расстаться.
Вика замерла на месте. Она еще не успела до конца расстегнуть плащ, и теперь стояла перед ним, слегка согнувшись, глядя на нижнюю пуговицу, на которой остановилась.