Темные глаза смотрят на меня насмешливо.
— У меня есть месяц, чтобы тебе отдаться? — усмехаюсь в ответ.
— Именно. Но ждать я не намерен, родная…
Делаю глубокий вдох. Глаза закрываются от диких первобытных ощущений. Это, черт возьми, адреналин вдвойне. Нет, втройне!
Первый раз и дикий страх высоты. Два в одном — рубит наповал. До потери сознания.
Дьявол. Не Басманов, а дьявол.
— Мне нравится твоя улыбка, Полин…
Тихий шепот обескураживает. Горячие руки нежно скользят по моему телу. Пытаюсь запомнить Рустама таким — нежным. Пока он еще добр и пока я для него — хорошая девочка…
Я подаюсь телом к горячей жесткой груди, и в ответ получаю довольный рык. Сегодня все закончится. Уже завтра этот безбашенный оставит меня в покое.
Мощное мужское тело толкается вперед играючи. Рустам целует шею, прокусывает кожу. Он торопится, он хочет меня. Вино и шоколад — потом. Укутает меня в одеяло потом…
Прикрываю глаза, распахивая рот для его поцелуев. Он раскатывает латекс по своему мощному органу. Дыхание его прерывистое слышу.
Чувствую его на себе, на своей обнаженной коже. Чувствую его твердого, большого. В глазах двоится от ожидания боли и… желания боли. Будет больно, иначе быть не может.
Он в меня не поместится. Убьет одним движением. Кричать буду — не услышит ведь никто…
— Адреналин — хорошая вещь. Расслабляет до дикости. Никогда не забудешь свой первый раз… — обещает дьявол.
Я не успеваю ответить. Рустам отводит колено в сторону. Под себя податливое тело подставляет. Я даже дернуться не успеваю, как его орган толкается внутрь. Пытается в глубину войти, присвоить. Вонзается, врывается внутрь меня. Сам дьявол впечатывает в свое тело стальное. Дорогу строит, растягивает, под себя настраивает.
И, наконец, погружается. Довольно, с рыком. С хваткой дикой.
Я кричу, закатывая глаза. Лишь бы не смотреть на высоту. Не думать о том, почему он не помещается в меня. Почему так сильно дьявол сжимает под ребрами, пытаясь натянуть на себя. До конца хочет, но не получается. Я хнычу, а он с рыком раздвигает ноги шире. Нетерпеливо прорывается глубже. Резкая боль сменилась болью погружения. Вся влага испарилась.
— Полина… — рычит, обдувая жаром, — тихо… сейчас все пройдет, родная.
Из глаз слезы текут. Не потому, что не хотела. Он слишком большой. Вроде вошел, а лишь на половину. Толкается, глубже хочет. Натягивает меня жадно, первобытно. В мрак погружает, дыхание забирает.
— Рустам… не могу…
Дергаюсь, но Рустам крепко держит.
И одним движением погружается так глубоко, что из глаз искры сыплются. И ноги подкашиваются. Я теряю равновесие, почти что вишу на его руках и на агрегате, что он в меня поместил.
Забываю, где мы и как высоко. Забываю про шар и поля огромные.
— Видишь… можешь, Полина.
Он рычит. Рычит хрипло, насаживая на себя. И лишь тогда останавливается, когда мое нутро его сжимает крепко. Когда каждую вену чувствую сквозь боль.
Дьявол не дергается. Дает время привыкнуть, руками грудь ласкает, шепчет что-то пошлое, откровенное. Родной называет. Обещает быть нежным.
— Я уже все решил, Полин. Женой моей станешь.
Что?
Я дергаюсь — лишь от этих слов. Женой станешь… Я все решил…
Дергаюсь и получаю новую вспышку боли. Рустам шипит, велит не дергаться, а я теряю небо, теряю землю. Мир переворачивается с ног на голову.
Я должна была провести с ним ночь.
И в момент полной моей беззащитности он дарит мне новый статус. Статус жены.
— Не хочу быть женой… криминального… дьявола!
Почти выкрикиваю.
А Басманов отпускает меня. Опустошает вмиг и рывком на себя тянет.
Я глухо вскрикиваю, и мы падаем вниз. На большое мягкое одеяло, где он мое тело под себя подгибает, ноги заново разводит и упирается своим органом огромным в мое истерзанное тело.
— Дьявол? Так ты называешь меня в своей красивой головке?
Он усмехается по-доброму. Ложно по-доброму.
Я уже знаю эту улыбку, и она не сулит мне ничего хорошего.
— Женой будешь. Завтра с ЗАГС затащу! — припечатывает грубо.
Он впивается в мои губы. Над нами повис огромный шар… уносящий нас все выше и выше. Я смотрела на яркое небо и задыхалась от мысли, что я стала принадлежать этому мужчине так близко к небу и так далеко от земли.
Он точно сумасшедший.
Ему ничего не страшно. Ему все по зубам.
Второе проникновение давалось мне с меньшей кровью. Подруги говорили, что это не так больно. Что с умелым мужчиной нет боли. Сомневаюсь в том, что Рустам неумелый. Ему просто не ведомы ласки, и боль первого раза ему совсем не знакома. Первый раз не бывает сказочным.