Эдвард не мог описать радостного чувства, когда понял, что девушка, которая буквально сводила его с ума все эти дни, знала кто он, сама обладала куда более опасными силами, и, что главное, его не послала.
Ему было плевать, даже если эти мгновения — последние счастливые минуты его жизни, а дальше будут лишь слёзы и пролитая кровь, всё то, что всегда предписывается войне.
Лишь одно ему было важно — уж её он защитит, теперь точно зная, от чего. От кого. Правда пока не очень знал как.
— Я хочу, чтобы ты сняла браслет.
— Хах, смешно, — Белла демонстративно подальше убрала правую руку. — Боюсь ночью ты и так прочитал слишком многое, так что перебьешься.
— Ты не можешь нормально колдовать из-за него, не так ли? — хитро подметил Эдвард. — Это неразумно не иметь возможности отбиться в случае чего.
— Ты вроде хотел закрыть меня своей могучей грудью, — парировала Поттер. — Так что очередная попытка воспользоваться бесчестным даром и залезть мне в голову у тебя выйдет только в крайнем случае. Это так ужасно, что ты можешь проникнуть так глубоко, — задумалась Поттер. — Как ты с этим живёшь? Люди ведь отвратительные.
Эдвард засмеялся на такое умозаключение.
— Трудно. Со временем привыкаешь и уже не так много вещей может ввести в ступор, когда ты привык видеть людей насквозь.
— И тут пришла я, — зловеще усмехнулась Белла.
— Да, с тобой осечка вышла. Я просто не понимал, что со мной не так! Думал, что старею или ещё что. Серьёзно, Эммет даже начал брать ставки, как скоро я свихнусь и пойду жить в глушь к компании оленей.
Последние слова особенно развеселили Поттер.
— Я как-нибудь тебе свой патронус покажу.
— Что? Это что-то неприличное?
С трудом стюардессе удалось успокоить зашедшуюся в хохоте девушку, вручив ей пару таблеток снотворного.
Это был долгий перелёт.
***
— Что мы должны делать теперь? — от былой весёлости не осталось и следа, когда самолёт приземлился в Дамфрисе, в нескольких сотен километрах от границы с Англией.
— Найти где переночевать, уж точно не отправляться сейчас, — Белла плотнее укуталась в парку, пряча лицо за шарфом.
— Пойдём, я слышу, как тот мужчина разговаривает с регистратором об отеле неподалёку.
Сильнее прижал к себе девушку, подхватив её чемодан в придачу с обеспокоенным настроением и озираясь по сторонам, готовый в любую минуту выполнить обещанное.
***
— По дороге в милый Атай, ура, ура, ¹ — Парень быстро перебирал струны бас-гитары, устроившись с остальными вокруг костра.
— По дороге в милый Атай
Я с палочкой в руке и слезами на глазах
Услышал плач печальной девушки:
«Джонни, я едва тебя знала», — хор одних голосов проговаривал слова, под смешки и пререкания других.
Кто-то достал флейту, а кто-то трансфигурировал из табуретки барабаны и пытался попадать в такт песне, хотя выходило не очень. Тем не менее все весёлые, стараясь забыться от внешнего мира, в небольшом лагере посреди пещерок и леса, пили раздобытый глинтвейн. Остывший и разбавленный, все пили его с таким странным удовольствием, которое в мирное время человек не поймёт никогда.
— «У нас было оружие и барабаны, барабаны, и оружие».
— «Враг так и не сокрушил тебя.
Джонни, я едва тебя знала».
Невилл сидел на одной из выступающих скал, устремивший взгляд в лесную чащу. Он не одобрял такое поведение, не сейчас, когда они в шаге от потери всего, что имели. Гермиона говорила что-то о поднятии боевого духа, о том, что они защитили лагерь насколько только могли, и что ни один враг не додумается их здесь искать, но верилось ему с трудом. Её-то как-то нашли.
Не стоило говорить этого ей.
Из-за этого он сильно поссорился с Роном, вставшим на сторону подруги, и вместе с Гермионой они отправились за хворостом, оставив Невилла одного. Было больно и неприятно, но он сам виноват. Столько нервов ушло за всё это время и столько невинных учеников полегло под сводами замка два месяца назад, что после этого они почти не вылазили на задания. Так, пара человек бегало за припасами в ближайшую деревню, постоянно меняя облик и стирая память магглам.
Он не знал что делать дальше.
Получив желаемое, Гермиона так и не рассказала ему ничего о той миссии, которой он так упорно содействовал, а что может предпринять кучка школьников против армии пожирателей?
Шотландские холмы были покрыты толстым слоем снега и Невилл в сотый раз обновил согревающие чары, что окружали их лагерь просто постоянно, хотя даже при всём при этом несколько ребят слегли с воспалением. Без Гермионы, оказывавшей медицинскую помощь, и тут не обошлось — Невилла вымораживали её знания и способности вообще ко всему, когда сам он относительно недавно остолбеней освоил (занятия ОД на пятом курсе).
— Невилл! — крик девушки заставил его вздрогнуть, тут же подскакивая и доставая из кармана палочку.
— Герми?
— Зажигалка! Она горит! — Девушка с радостной улыбкой подскочила к парню, крепко сжимая в руках маленький предмет, принадлежавший Дамблдору, а теперь Рону, семенившему с такой же весёлой улыбкой позади. — Белла! Она в Шотландии!
— «Ты без руки, ты без ноги, ура, ура.
Ты без руки, ты без ноги,
Ты мягкотелый, бесхребетный, у тебя ни кола ни двора.
Тебе придется ходить с протянутой рукой.
Джонни, я едва тебя знала».
Комментарий к Глава десятая, о долге и доверии (часть 1)
Во второй части главы будет намного меньше разговоров: лишь обрывистые, смазанные боевые действия, много встреч и потерь, которые приведут нас к эпилогу.
(Пришлось разбить главу, по-моему нецелесообразно смешивать такие две эмоционально-противоречивые части)
¹ - “Johnny, I Hardly Knew Ye” - популярная ирландская народная антивоенная песня. Она появилась в начале XIX века, когда ирландские войска служили Британской Ост-Индской торговой компании. В песне говорится о солдатах из местечка Атай в графстве Килдэр, сражавшихся на Цейлоне. Песня идет от лица девушки, встречающей парня с войны.
========== Глава десятая, о долге и доверии (часть 2) ==========
Мы прорываемся сквозь бурю,
Бойцы, уставшие от этой войны.
Помни, за что мы сражаемся.
Battlefield — Svrcina
— Ты думаешь, мы справимся? — Белла положила голову на грудь парня, и прикрыла глаза.
Тётушку бы удар хватил, застань она их в таком положении ещё два дня назад.
Мягкие перины, чересчур мягкие для всех отелей, в которых когда-либо останавливалась Поттер, и пуховые подушки действовали усыпляюще.
— Я уверен, — его рука плавно перебирала её чёрные пряди волос, а голос звучал особенно уверенно. — Уж если не у тебя, то у кого получится?
У Беллы даже не было сил спорить. Она так устала беспокоится о своих возможностях, что предпочитала не думать о них вовсе. Лишь уткнулась носом ему в плечо и тихо засопела. Этим вечером она уже объяснила ему всё то, что им предстояло сделать. Пыталась по-крайней мере. Эдвард слушал внимательно и даже не переспрашивал, пока она рассказывала про тёмную магию и крестражи, рассекающие душу на части и полностью уничтожавшие личность, и всё то, что это для них значило. Рассказала о змее и диадеме, той самой, что явилась к ней во сне, и про Рона с Гермионой, на которых надеялась выйти с его помощью.
В это время в маленьком лагере на окраине Шотландии, уже вовсю шли сборы в путь: воодушевлённые волшебники и волшебницы, под звуки командного голоса Невилла и счастливых вскриков Гермионы, впервые за долгое время были готовы двинуться в путь.
Окончательно оправившись от потерь и впитавшие в себя то странное предчувствие чего-то великого, они подчинялись лидеру и всецело ему доверяли.
Белла проснулась рано утром, судорожно хватая ртом воздух, пока к её шее была плотно прижата палочка. Прошипела, прежде чем ощутила острое покалывание в районе затылка, и не успела сказать и слова, когда шершавые грубые ладони зажали рот. Что-то простонала, но тут же получила тычок в ребро, задевший недавний шрам, и замерла.