Только когда настало утро, Зина открыла глаза и взглянула на бабушку:
— Отпустило, никак, оправилась, — сказала бабушка и облегчённо вздохнула.
— Если б не вы, — промолвила Зина, — наверное, конец бы мне пришёл. И как вы догадались с молоком-то?
— Ты уж помолчи, миленькая. Слаба ведь. Помолчи. Это не только молоко помогло. Отваром из трав я тебя отходила.
— А может, ещё и потому, — сказала Зина, — что там, в столовой, я не так уж много хлебнула. Чудом я, бабушка, уцелела.
— Помолчи, говорю тебе, — возразила бабушка. — Ещё неизвестно, как это ты, миленькая, на ноги встанешь.
21. В ПАРТИЗАНСКОМ ОТРЯДЕ
В тот вечер Зина долго не ложилась спать: она стирала бельё, своё и Галино, в большом цинковом корыте. Мыла в доме не было, и она пересыпала его золой из печки, как это делала последнее время бабушка. Галя тоже не спала, возилась на полу рядом и тожес стирала в тазике платьица куклы. В избе они были одни: бабушка ещё с вечера ушла к соседям и всё не возвращалась — засиделась, видно. Зина почти закончила стирку. Она слила в ведро тёмную от золы воду, прополоскала бельё и стала развешивать его около печки. В это время в окно кто-то громко постучал. Зина вздрогнула, прислушалась. Стук повторился ещё более настойчиво. Зина выбежала в сени открывать. Вернулась так же быстро — за ней следом в избу влетел Федя Слышанков, запыхавшийся и разгорячённый.
— Ефросиния Ивановна дома? — спросил он, едва переведя дух.
— Нет. Скоро вернётся. Что случилось?
— Немцы тётю Иру арестовали и Нину Давыдову.
— Не может быть, — отшатнулась Зина в испуге.
— Может, не может, а факт. Сам видел.
— За что их?
— Аль не догадываешься? Говорят, немецких офицеров в столовой много поотравили. Их подозревают. Вот за что. Я как увидел фрицевскую машину у дома Давыдовых, сразу недоброе почувствовал. Немцы и полицаи ворвались к ней в дом, шумели, кричали там, а потом выволокли тётю Нину на улицу, избитую всю, втолкнули в кузов и поехали за тётей Ирой. Она в это время работала. Её прямо из столовой и взяли. Когда их увезли, я побежал к Фрузе. Рассказал всё. А она мне: «Дуй, — говорит, — Федя, до Зины и прикажи, чтоб немедленно убегала в Шашенский лес к партизанам». Поняла? Так что собирайся живо. Приказ.
Зина застыла на месте от растерянности, не зная, что делать.
Федя закричал:
— Ты что стоишь? Одевайся! Быстро!
Он схватил с вешалки Зинино пальто, накинул ей на плечи.
Зина поспешно оделась, повязала платок, одела Галю, которая от испуга сжалась вдруг вся и не плакала, а только удивлёнными глазами поглядывала то на Федю, то на сестру. Зина вытащила из-под койки чемодан, достала чистую наволочку и покидала в неё кое-какое сменное бельё: чулки, платье и, схватив Галю за руку, не думая больше ни о чём, рванулась к выходу, Федя — следом. В дверях они столкнулись с Ефросинией Ивановной. Лицо её было в слезах. Зина сразу поняла, что бабушка всё уже знает про арест тёти Иры и Нины Давыдовой.
— Погоди, внучка, — сдерживая слёзы, остановила бабушка Зину. — Сама иди, куда тебе приказано, а Галю оставь. Я её сама спрячу. Отведу сейчас в Черниченки к родственникам.
— А может, будет лучше, если я её с собой возьму?
— В лес? Ещё чего не хватало. Ступай одна. Да не теряй время. Беги.
Зина наклонилась, прижав к себе сестрёнку, поцеловала. Галя крепко уцепилась за шею сестры и ни за что не хотела отпускать её. Зина с трудом оторвала её от себя. Уже на улице, пробегая мимо окна, она услышала надрывный крик Гали:
— Зина-а-а!
Глотая слёзы, Зина выскочила за калитку на улицу и рванулась через шоссейную дорогу в сторону леса…
Зина уже более двух месяцев находилась в партизанском отряде. Наравне со взрослыми она терпеливо переносила все неудобства и трудности лесной жизни. Держалась она молодцом, хотя, так же как и другим партизанам, ей приходилось спать под открытым небом на сосновых и еловых ветках, мокнуть под дождём и нередко бывать под обстрелом. За короткое время она хорошо изучила трофейное оружие, научилась метко стрелять. Она несколько раз по заданию командования отряда ходила в разведку, участвовала в боях против оккупантов.