Отец сказал, что женщины по своей природе враждебно относятся друг к другу и что их нехорошие чувства всегда прорываются наружу. Я это тоже замечаю, когда вижу, как у противной фрауМейзер, и у этой Кноль, и у фрейлейн Левених все время прорываются по отношению ко мне всякие подлости. Но, правда, и во мне всегда тоже что-нибудь против них прорывается. А вот против моей мамы и Элизы у меня ничего не прорывается, а ведь они тоже женщины,
Элиза говорит, что над всем домом нависла мрачная туча и что если эти ауэрбаховцы пробудут у нас еще десять дней, то произойдет какое-нибудь ужасное несчастье. В этом можно не сомневаться, так как Элиза видела плохой сон – ей приснились разбитые тарелки и заплесневевший хлеб, завернутый в куньи шкурки. У Элизы есть настоящий египетский сонник, в котором объясняются все сны.
Я предотвратила ужасное несчастье, которое должно было случиться через десять дней, и сделала так, что оно произошло раньше и что ауэрбаховцы очень быстро уехали. А случилось это так.
Моя мама решила устроить небольшой праздник в честь тети Бетти для того, чтобы маму при всем желании никто ни в чем не мог упрекнуть. Элизе она сказала: «Давай постараемся и устроим все как можно лучше. Приготовим фаршированных голубей, ужин будет легким – у моей золовки больной желудок». И они с утра до вечера трудились на кухне. Папе было приказано вернуться со службы домой точно в назначенное время, потому что ему, как мужчине, поручалось приготовить пунш.
Пришли тетя Бетти и тетя Милли, наш сосед господин Клейнерц и дядя Хальмдах – двоюродный брат моего отца. Тетя Милли его терпеть не может, потому что он как-то пришел к нам на первой неделе великого поста и сейчас же заснул на нашем шелковом диване как был, в кепке и грязных сапогах! У меня от волнения и радости мурашки побежали по спине. Я ненавижу этот диван, на нем разрешают сидеть только гостям, и то скрепя сердце. А мне стоит только посмотреть на диван, как все уже кричат, что я его запачкала и протерла шелк. Один раз я привела к себе домой Христинхен Мозбах и еще несколько девочек, потому что мама и тетя Милли ушли в город, чтобы купить новые гигиеничные корсеты, а на это нужно немало времени. Я мечтала только о том, чтобы они опять не принесли мне чего-нибудь ужасного: колючий шерстяной лифчик, или особенно удобные ботинки, в которых я не смогу бегать и над которыми другие ребята будут смеяться, или удобный и практичный клеенчатый фартук для школы, над которым тоже все смеются, или практичный и полезный спинодержатель. Они говорят, что покупают эти вещи из любви ко мне, но все полезное и практичное приносит мне одни мучения. Они не понимают, какое ужасное чувство испытываешь, когда ты единственная из всех детей идешь в школу в практичной дождевой накидке из клеенки и фланели, а рядом с тобой идут ребята, на которых не надето ничего смешного. Дождь мне нипочем, а вот накидка с капюшоном мне почем, и, когда в плохую погоду я должна надевать эту накидку, я снимаю ее, как только выхожу из дома, и засовываю в портфель. Но на трамвайной остановке я всегда боюсь, что меня кто-нибудь увидит с непокрытой головой в такой дождь. И так как накидка немного помялась из-за того, что я часто ношу ее в портфеле, меня теперь упрекают в том, что я плохо обращаюсь с хорошими вещами, купленными на деньги, которые отец зарабатывает тяжелым трудом, и говорят, что для себя взрослые не имеют возможности покупать такие вещи. Я хотела бы, чтобы они не имели возможности ничего покупать для меня. А они требуют, чтобы я была благодарна и радовалась, когда мне что-нибудь покупают.
Когда мама и тетя Милли уехали в город, я повела Христинхен и остальных детей в гостиную и усадила их всех в ряд на шелковый диван, потому что мне хотелось сделать им что-нибудь особенно приятное. Дети сидели на шелковом диване, но были не очень довольны. Они надеялись, что я придумаю какую-нибудь игру или покажу им фокус. Но тут раньше времени возвратилась тетя Милли и остолбенела от ужаса. Дети ничего не могли понять – ведь я им сказала, что у моего отца сто таких диванов, так что они могут спокойно сидеть на нем и даже сломать его, я тогда на радостях выкину что-нибудь необыкновенное – может быть, даже покачаюсь на люстре. Мне казалось замечательным, что на этом глупом, мертвом диване сидит так много детей.
Но тетя Милли не увидела в этом ничего замечательного. После истории с диваном все стали относиться ко мне как к злодею, который, нагло хохоча, осквернил священный алтарь, – это я вычитала в миссионерской газете, подписку на которую мои родители из экономии хотят прекратить.
Дядя Хальмдах преспокойно улегся на диване. Он заявил, что с начала масленицы еще не сомкнул глаз и что теперь ему нужен отдых и двадцать марок. А недавно ему захотелось выпить у нас бутылку коньяка.
Папы не было дома, а тетя Милли сказала, что у нас, к сожалению, нет штопора. На это дядя Хальмдах ответил, чтобы она не беспокоилась, что вообще-то он не блещет талантами, но зато у него врожденная способность откупоривать любую бутылку пилочкой для ногтей. Он доказал нам это на деле и еще нарисовал на новой белой скатерти тетю Милли в виде огнедышащей паровой турбины. Тут тетя Милли рассвирепела, а дядя Хальмдах крикнул, что если у него когда-нибудь будет своя машина, то он посадит тетю Милли вместо украшения на радиатор, и тогда все постовые разбегутся. Только для этого нужна очень мощная машина, больше всего подошел бы танк.
Тетя Милли терпеть не может, когда ей говорят, что она женщина крупных масштабов, потому что это означает, что она очень толстая. Надо сказать, что после обеда она с деловым видом съедает в кондитерской не менее пяти кусков вишневого торта со сливками для того, чтобы похудеть, потому что за обедом, по совету врача, не ест жирного соуса и супа.
Тетя Милли как-то сказала, что душа у нее – как у пугливой пташки и что она по натуре нежна и привязчива, как плющ. Поэтому она терпеть не может, когда дядя Хальмдах говорит: «Милли, у тебя зад, как у боевого коня времен Фридриха Великого».
Дядя Хальмдах мне нравится. Он рисует смешные картинки для газет и однажды подарил мне чертика в ящике.
После праздничного обеда все уселись в столовой. Жирафе и мне тоже позволили остаться. Нам дали выпить по полному стаканчику пунша и разрешили не ложиться до девяти часов. Но еще до этого я успела устроить небывалый скандал.
Все были так вежливы друг с другом, как будто только что познакомились. Сквозь гардину пробивался желтый свет луны. Мама поставила на стол рядом с цветущим миндальным деревцем вазу с фиалками. Это деревце ей принес господин Клейнерц, потому что из всех цветов она больше всего любит цветущий миндаль. Глядя на него, она вспоминает свое первое бальное платье, которое было таким же розовым и веселым.
Цикуту мама считает плохой и уродливой, оттого что она ядовитая, а мне кажется, что цикута такая же красивая, как примула, и вовсе не плохая. Она никому не делает зла и не отравляет соседние цветы. Ее нельзя только есть, как шпинат, но ведь большинству людей тоже не хотелось бы, чтобы их пропускали через мясорубку и ели вместо шпината.
Когда мама получает в подарок цветы в горшках, мы снимаем с них бумажные манжеты и высаживаем цветы в нашем саду.
Мама говорит, что в саду им лучше и они дольше проживут. Но иногда они все же погибают. Манжеты от цветов мы с Хенсхеном Лаксом надеваем на себя вместо корон, когда играем в индейских королей и правим своим королевством.
«Какой нежный весенний аромат!» – воскликнула тетя Милли. «Разреши-ка, Бетти», – сказал мой отец и налил ей вина, а сам закурил сигару. «Большое спасибо, Виктор, – ответила тетя Бетти и пригладила волосы.– В твоем доме, Виктор, царит мир и благодать. Твоя женушка – очаровательное создание, но мне кажется, что она немного расточительна».– «Допей вино, Бетти»,– сказал отец. Я очень злилась на тетю Бетти, потому что она перед этим заявила маме, что Элиза ворует. Дело в том, что на кухне мама похвалила Элизу за то, что та так старалась и с такой готовностью все делала, и велела ей взять фаршированных голубей, и большой кусок торта, и еще всякой всячины и угостить как следует Эриха. Мама сказала, что уж кутить так кутить, а после этого тетя Бетти стала ей подло нашептывать в коридоре: «Ты слишком расточительна, дорогая,–эта девица за твоей спиной сама возьмет себе больше чем нужно».—• «Зачем ей делать это за моей спиной, Бетти, если она у меня на глазах может брать все, что ей захочется?– ответила мама и добавила: – Она еще совсем ребенок. Надеюсь, что я не испортила ей удовольствия. Ведь моя непослушная дочь больше любит есть яблоки, которые крадет из кладовой, чем те, которыми ее угощают».– «Ну, знаешь, моя дорогая, такие оригинальные взгляды могут привести к плачевным результатам, – прошипела тетя Бетти. – Кончится тем, что она украдет одно из твоих бриллиантовых колец». Мама усмехнулась: «У меня всего-навсего одно кольцо, Бетти, других колец у меня нет, да они мне и не нужны».