В бешенстве от того, что не может дышать, Анжела заставляла себя как можно осторожнее вытаскивать нож из сапога. Как только она вытащит его из ножен наполовину, то нож может выскользнуть из непослушных пальцев, и тогда она лишится своего единственного шанса.
Было так жутко висеть в петле и так трудно пытаться вытащить нож, что часть ее хотела сдаться. Ее манила возможность просто сдаться удушливой тьме, и тогда все будет кончено. Если она сдастся, то обретет вечный покой. Больше не будет боли, никто и никогда не сможет навредить ей. Ее зрение и разум затуманивались, и этот вариант казался все более привлекательным.
Безмятежное царство мертвых звало ее, шептало обещания, что если она сдастся, то всегда будет в покое и безопасности. Стоит только прекратить бороться, и через считанные мгновения боль исчезнет, а Анжела сможет воссоединиться с дедушкой и бабушкой.
Но часть ее отчаянно хотела жить.
«Шевелись!»
Анжела не хотела быть одной из женщин, которые умерли, так и не увидев наказания своих убийц. Она не хотела умереть вот так. Она хотела, чтобы ее жизнь что-то значила. Эти подонки не должны победить. Она пообещала убить их, но не сможет этого сделать, если поддастся ласковому шепоту.
Перспектива конца мучений манила, но Анжела из последних сил пыталась вытащить нож. Наконец, ее ослабевшие пальцы выдвинули рукоять ножа настолько, чтобы его можно было вытащить из сапога. Она собралась с силами, чтобы поднять тяжелую ногу повыше и поднести сапог ближе к подрагивающим пальцам. Нога казалась свинцовой.
Легкие горели, а мозг едва ли был способен думать о чем-то кроме отчаянной нехватки воздуха и желания сдаться. Она и не знала, как больно задыхаться. Теперь она понимала, что чувствовали женщины из видений, когда убийцы их душили. По щекам побежали слезы, когда Анжела почувствовала, что проигрывает битву. Нож был так близко и так далеко. Сил уже не оставалось.
А затем ее пальцы рефлекторно сомкнулись на рукояти, и она вытащила нож. Она бы закричала от радости, но не могла даже дышать, не то что издать звук. Одно короткое мгновение она трясущейся рукой держала лезвие перед глазами, проверяя, что нож и правда в руке.
А потом ее глаза закрылись.
Больше не было сил держать их открытыми.
Она стиснула зубы, напрягая мышцы шеи, чтобы петля не раздробила трахею и кровь не переставала поступать в мозг. Теперь обе ее руки были над головой: левой она продолжала держать веревку, а правой начала резать. Ее ножи всегда были острыми как бритва. Она слышала, как волокна с треском рвутся. Этот звук придал ей силы, которых, как она думала, уже не осталось. Анжела продолжала пилить прочную веревку.
И хотя Анжела орудовала ножом так быстро, как только могла, этого было недостаточно, и сознание продолжало ускользать. Слезы огорчения текли из ее закрытых глаз.
Когда нож перерезал веревку наполовину, оставшиеся гнилые волокна не выдержали ее веса и резко оборвались. Анжела рухнула на пол. Ноги ее не держали, и она упала на колени.
Давление исчезло, но петля все еще душила. Когда ее подвесили, узел на шее затянулся под тяжестью ее тела.
Она с ужасом осознала, что перерезанной веревки оказалось недостаточно. Она все еще не могла вдохнуть, и ей казалось, что ее глаза вылезают из орбит.
Она сказала себе, что сделала все возможное.
Просто этого не хватило.
Она вспомнила самодовольные лица уходивших мужчин, когда они оглянулись на нее, зная, что победили. Она не хотела их победы.
Стоя на коленях и наклонившись вперед, Анжела ощупывала шею, пока не обнаружила узел. Трясущимися пальцами левой руки она вставила лезвие в узел и принялась аккуратно и быстро перепиливать веревку. Одной рукой она держала кончик ножа, а другой рукоять, двигая оружие взад-вперед.
Волокна натянутой веревки начали разрываться. Шеей она чувствовала, как пряди расходятся. Наконец, все они разорвались, распустив узел и сняв давление с горла. Анжела повалилась спиной на упаковочный уплотнитель, раскинув руки и громко хватая ртом воздух. Она долго лежала, хрипло вдыхая и выдыхая, позволяя жизни вернуться в нее. Получив воздух, в котором так отчаянно нуждалась, она смогла сдернуть с шеи остаток петли.
Мужчины оставили ее умирать. Однако она была жива — раздавлена болью, но жива.
Глава 25
Анжела просто лежала на засаленном уплотнителе, на котором ее изнасиловали, жадно втягивая воздух и жизнь, стараясь оправиться и от удушья, и от пережитого ужаса.