Все соседи и знакомые были людьми благочестивыми. Именно так называли себя члены общины. Но делали они это не из гордости, а чтобы обособиться от тех, кто шел по темной дороге прямо в разверстую пасть ада, поджидавшую в конце пути. Мейкпис была не единственной, носившей странное, благочестивое имя. Были и другие: Верити, Уот-год-уилл, Форсейкен, Деливиренс, Килл-Син[2] и так далее.
Раз в два дня, по вечерам, тетина комната превращалась в место религиозных собраний, на которых читали молитвы и Библию, а по воскресеньям все шли в высокую серую церковь, выстроенную из твердого известняка.
Священник был неизменно добр, когда встречался на улице, но, стоя на кафедре, поистине устрашал. Судя по восторженным лицам других прихожан, Мейкпис могла заключить, что в его душе сияло немало великих истин, а также любовь, подобная холодной белой комете. Он проповедовал стойкость перед порочными искушениями: пьянством, азартными играми, танцами, театром и праздным весельем по субботам – это все силки, расставленные дьяволом. Он рассказывал, что происходит в Лондоне и всей стране: о недавнем вероломстве при дворе, заговорах мерзких католиков. Его проповеди пугали и одновременно волновали.
Иногда, выходя из церкви, Мейкпис трепетала, представляя паству солдатами в сверкающих доспехах, выступающих против сил тьмы. Миг-другой она верила, что все они – и мать, и соседи – стали частью чего-то большего, чего-то чудесного. Но это ощущение длилось недолго. Вскоре мать и дочь снова становились одинокой армией из двух человек.
Мать никогда не произносила вслух: «Это не наши друзья», но, когда они покидали церковь, шли на рынок или останавливались поздороваться с кем-то, еще крепче сжимала руку дочери. Поэтому Мейкпис приветствовала детей полуулыбкой, точно такой, с какой мать встречала их матерей. У этих детей были отцы.
Дети, подобно маленьким священникам, взирали на родителей, следя за каждым их жестом и выражением лица в поисках знаков Божественной воли. С самого раннего детства Мейкпис знала, что им постоянно грозит опасность и другие люди в любую минуту могут наброситься на них. Поэтому она научилась находить утешение и нежность, наблюдая за бессловесными созданиями. Понимала деловитую злобу оводов, испуганный гнев собак, тяжеловесное терпение коров.
Иногда это приводило к неприятностям. Например, к разбитой губе и расквашенному носу, когда пришлось криком отгонять мальчишек, швырявшихся камнями в птичье гнездо. Для Мейкпис вполне естественным было резать птиц на обед или красть у них яйца на завтрак, но бессмысленная, глупая жестокость пробуждала ярость, которую она так и не смогла внятно объяснить.
Мальчишки сначала ошеломленно уставились на нее, но, опомнившись, забросали камнями. Чему тут удивляться? Жестокость была обычным явлением. Такой же частью их жизни, как цветы и дождь. Они привыкли к палке учителя начальной школы, визгу свиней в загонах мясников и крови, пропитавшей опилки арен для петушиных боев. Уничтожение крохотных, едва оперившихся жизней приносило им привычную радость, как прыжки в лужах.
Если часто высовываешься, будешь ходить с разбитым носом. Хочешь выжить – нельзя выделяться. Нужно оставаться незаметным. Но матери и Мейкпис это не очень удавалось.
На следующую ночь после рассказа о волке мать без всяких объяснений повела Мейкпис на старое кладбище.
Ночью церковь казалась в сто раз больше. Колокольня выглядела неумолимым прямоугольником абсолютного мрака. Трава под ногами росла пучками и казалась серой в свете звезд. В углу кладбища стояла маленькая кирпичная, давно заброшенная часовня. Мать отвела Мейкпис туда и бросила в темный угол охапку одеял.
– Может, вернемся домой?
По коже Мейкпис полз озноб. Что-то было совсем рядом. Какие-то существа сгрудились вокруг нее. Она ощущала тошнотворную щекотку их близости, словно от паучьих ножек, пробравшихся в мозг.
– Нет, – ответила мать.
– Но здесь какие-то существа! – ахнула Мейкпис, борясь с надвигавшейся паникой. – Я чувствую их!
Девочка с ужасом узнавала ощущения. Ее кошмары начинались так же: с уколов страха, с ожидания нападения.
– Демоны в моих снах…
– Знаю.
– Какие они? – прошептала Мейкпис. – Они… мертвы?
Но в глубине души она уже знала ответ.
– Да, – ответила мать тем же холодным, ровным тоном. – Послушай, мертвые подобны утопленникам. Они плавают в темноте, размахивая руками и пытаясь схватить все, что удастся. Может, они и не хотят причинить тебе зло, но обязательно сделают это, если позволишь. Сегодня ты переночуешь здесь. Они попытаются когтями процарапаться тебе в голову, но, что бы ни случилось, не дай им взять верх.
2
Имя Мейкпис означает «миротворец». Другие имена переводятся как «правдивость», «Божья воля», «брошенный», «освобождение», «убей грех».