– Мы подождём тебя в холле.
Алеа кивнула и пошла по коридору к палате Марианны. Жутко нервничая, она надавила на ручку двери и вошла. В двухместной палате Марианна была одна. Алеа вздрогнула, увидев её – такую маленькую, сморщенную, со свисающими седыми волосами. Что-то где-то пищало, а многочисленные трубки, к которым была подключена Марианна, опутывали всю комнату, как огромная паутина.
Глаза Алеа снова наполнились слезами от любви к Марианне! Только бы она чувствовала себя не так, как выглядит!
Марианна открыла глаза.
– Алеа! – прохрипела она. – Который час? – Она посмотрела в окно. Там было темным-темно. – О боже! Дорогая, я собиралась тебе позвонить, но уснула…
Алеа одним прыжком очутилась возле неё и порывисто обняла. Она боялась крепко сжимать Марианну, поэтому просто обхватила её руками и уткнулась лицом ей в плечо.
– Дитя моё… – Марианна погладила волосы Алеа. – Представляю, какой жуткий выдался для тебя день. Как ты?
Алеа несколько мгновений старалась напитаться этими объятиями, а затем собралась с духом и выпрямилась:
– А как ты?
– Могло быть и хуже. – Марианна вяло улыбнулась. – Ничего, поправлюсь.
Алеа грустно улыбнулась и промолчала. Вид у Марианны был просто ужасный!
Словно прочитав её мысли, Марианна сказала:
– Не беспокойся, я скоро встану на ноги. – Она подмигнула, и Алеа немного расслабилась. Может быть, Марианна в самом деле скоро выздоровеет! – Но… знаешь, – добавила Марианна, – сегодня утром, когда это случилось, я не на шутку перепугалась.
У Алеа подступил к горлу ком.
– Я вдруг поняла, что всё может закончиться очень быстро, в любую минуту.
Алеа не знала, что сказать. Приёмная мама ещё ни разу не говорила с ней о таких вещах.
Марианна задумчиво продолжала:
– Лучше ничего не откладывать на завтра. – Казалось, она глубоко погрузилась в свои мысли, но потом наконец подняла взгляд. – Я хочу кое-что тебе рассказать.
Алеа вскинула брови:
– Что именно?
– Кое-что, что тебе следует знать. Вообще-то я собиралась поговорить с тобой об этом гораздо позже, когда тебе исполнится шестнадцать, но теперь я думаю: кто знает, что ещё может произойти до того времени?
О чём это она?
Марианна слегка подалась вперёд:
– Это касается твоей мамы… твоей родной мамы.
– Моей мамы? – Алеа пришлось ухватиться за койку, потому что перед глазами у неё всё поплыло. – Моей мамы? – Марианна ещё никогда не рассказывала Алеа о её родной матери. Она только повторяла, что её и Алеа свела сама судьба.
– Я никогда о ней не говорила, поскольку тогда всё произошло очень странно. Но теперь…
– Что? – едва слышно произнесла Алеа.
– …теперь я это сделаю. У тебя есть право знать свою историю, а я единственная, кто может тебе её рассказать.
Алеа чувствовала себя так, будто по ней проехал поезд. Её пальцы вцепились в одеяло Марианны.
– Это случилось одиннадцать лет назад, – начала Марианна. – Я проводила отпуск в Голландии.
Алеа и поверить не могла, что сейчас она узнает, как попала к Марианне и кто её биологические родители! Как долго она об этом мечтала!
– День тогда выдался дождливым, – тихим голосом продолжала свой рассказ Марианна. – Пляж был почти пустой. Вдруг передо мной появилась какая-то женщина. – Марианна смотрела в пустоту, словно прокручивая перед мысленным взором тот день из прошлого. – Она была очень странная – с мокрыми волосами и выглядела нездоровой. Кроме того, поверх шикарных плиссированных брюк на ней была джинсовая юбка – я это до сих пор помню. – На лице Марианны неожиданно мелькнула улыбка. – На руках она держала маленького ребёнка, черноволосую девочку. Женщина обратилась ко мне по-английски, и мне показалось, что она говорит с акцентом. Но ты ведь знаешь, я не владею английским в совершенстве. Однако я поняла, что она просит меня позаботиться о её дочери.
От напряжения левую руку Алеа свело судорогой, но она этого почти не замечала.
– Поначалу я решила, что неправильно её поняла, но женщина повторила свою просьбу: «Please take care of my daughter»[2]. – Глаза Марианны неподвижно смотрели в пустоту. События того дня будто проходили в этой комнате. – Она была в отчаянии, это сразу было видно. Она сказала, что наблюдала за мной и решила, что я хороший человек. И что у неё больше нет времени.
Алеа уже и дышать не осмеливалась.
– Она назвала мне твоё имя. «Алеа, – сказала она. – Her name is Alea»[3] – с долгим «е». А потом рассказала мне о твоей болезни.
Алеа скорчила гримасу. Болезнь. Эта проклятая болезнь!