К огорчению Хиджу, Абигаэл и теперь, когда жреца больше не было рядом, не находила себе места. Лица ее не покидало выражение глубокой задумчивости, и все в это утро валилось у нее из рук. Человек с Запада ушел, а зародившееся в ее душе беспокойство осталось и мучило так, что невозможно было не заметить. Беспокойство это передалось Гембалу, который капризничал и хныкал почти без остановки. Петан же улизнул из дома еще до завтрака, благоразумно опасаясь попасть под горячую руку одного из раздраженных родителей.
Хиджу собирался до самого заката быть в море, разлука с которым терзала в эти дни не меньше, чем мысли о жене, но, понаблюдав, как отрешенная Абигаэл безуспешно пытается унять вопящего сына, роняя при этом все на своем пути, передумал. Сомнения в ее сердце возникли по вине служителя западного бога, потому Хиджу решил, что вернуть Абигаэл покой сможет лишь тот, кто способен договариваться с богами. Тот, кто может исцелять болезни тела и духа.
Дукун словно поджидал его: сидел на циновке возле своего порога, перебирал округлые разноцветные камушки, выкладывая причудливый узор и тут же меняя его. Хиджу невольно засмотрелся, на несколько мгновений застыв в шаге от колдуна.
– Доброго дня тебе, ныряльщик, – сказал тот, глядя на гостя с чуть насмешливым прищуром.
У дукуна их деревни глаза почти всегда улыбались, редко кому удавалось застать его хмурым или хотя бы серьезным. С виду он походил на легкомысленного юнца-непоседу – казалось, только и замышляет, как бы устроить какую-нибудь забавную выходку. Но первое впечатление было обманчивым. Дукун свое дело знал хорошо, и его молодость говорила лишь о великой силе, что может обрести он в будущем. Инициацию он прошел совсем мальчишкой, а ее мог пережить не всякий крепкий мужчина.
– И тебе доброго дня, Пурнама, – ответил Хиджу и присел на циновку, повинуясь приглашающему жесту хозяина.– Найдется ли у тебя время, чтобы поговорить со мной? Мне нужна помощь и мудрый совет.
– Должно быть, солнце сегодня зайдет на востоке, коли гордец из оранг-лаутов снизошел до чьих-то советов! – дукун усмехнулся, обнажая ровные мелкие зубы, почему-то показавшиеся Хиджу по-звериному острыми. – О чем же ты хочешь говорить?
Впервые Хиджу подумал, что за все прожитые здесь годы он и в самом деле ни у кого не просил помощи, даже к дукуну не обращался, чтобы заручиться благоволеним духов или узнать волю богов. Море научило его полагаться лишь на себя и на удачу, самому видеть тайные знаки и следовать им. Дукун по имени Пурнама моря не понимал, и, сам того не замечая, Хиджу не придавал большого значения его наставлениям. К чему слушать человека, который не разбирается в самом главном?
Но теперь Хиджу столкнулся с напастью, к которой не знал, с какой стороны подступиться. Движения человеческой души оставались для него загадкой, а отношения с богами, да еще чужими, тем более.
– Прости, если я вел себя с тобой непочтительно, – сказал он, стараясь всем видом выразить уважение и смирение. – Я ведь почти все дни провожу в море, да и не хотел отнимать твое время без особой нужды. Но сегодня лишь ты можешь нам помочь.
И он рассказал о терзаниях Абигаэл после того, как пришлый жрец заморочил ее своими проповедями. О том, как несколько раз на дню уединяется она для молитвы западному богу, считая себя недостойной и виноватой перед ним. О навязчивой странной идее, будто вся прошлая жизнь лишь почудилась ей – сперва Хиджу посмеялся над этой блажью, но видя, что Абигаэл не шутит, испугался за ее рассудок.
Дукун выслушал, ни разу не перебив. Дождался, пока Хиджу закончит, достал бетельницу, предложил собеседнику, когда тот отказался, неспешно разжевал свою порцию.
– Эту женщину отдал тебе сам дракон. А ты не смог уберечь ее от злого языка первого встречного пройдохи. Мысли, которые он внушил ей, оскорбительны для драконов и духов и могут навлечь на вас их гнев.
– Но ведь Аби сама родилась на Западе, как я мог ей помешать искать встречи с людьми ее племени?
– Она твоя жена! – одернул дукун с раздражением. –Ты должен был запретить ей. И сейчас – почему ты не проявишь твердость? Если женщина чувствует слабость своего мужчины, она лишается опоры и покоя в душе. Не потому ли твоя жена ищет все это у чужих людей?