– Из тебя может выйти хороший джуру селам, – проскрипел старик своим просоленным голосом.
– Я так ничего и не услышал, – ответил Хиджу и нахмурился. Он был разочарован и недоволен собой.
– Удача любит тебя, – старик забрал сеть из рук мальчика. – Иди и отдыхай. Завтра я снова тебя возьму.
– Я не устал, – Хиджу едва сдержал досаду. Почему он не мог скрыть свою слабость? Ведь все друзья и сестры исподтишка сейчас за ним наблюдают, оценивают, осилил ли дело не по годам. Да что там, казалось, вся секахи слышит их разговор. Видит, что Хиджу слаб. Что слишком мал для мужской работы.
– Не перечь, Хиджу. Тебе нужно много сил на завтра. Женщины уже приготовили еду, ступай, сядь с остальными.
Хиджу мгновенно успокоился. Ему предложили есть вместе с мужчинами секахи, как взрослому. Впервые в жизни. От волнения он чуть не забыл, что не должен садиться за трапезу прежде наставника, вернулся было, но Кахайя отпустил его. Старик не хотел шумных разговоров, в последнее время они утомляли. Женщины принесут ему пищу прямо сюда.
Робея, Хиджу подошел к расстеленным циновкам с едой, вокруг которых уже расселись мужчины. Смех, громкий разговор, довольные лица – сегодня море было к ним щедрым. Хиджу заметили, подвинулись, давая место, хлопали по плечу, приветствовали, как равного. Отец, сидевший недалеко от старейшин, бросил лишь один короткий взгляд в его сторону, но Хиджу понял, что не разочаровал его.
Насытившись, мальчик не стал докучать старшим и удалился. Он хотел пойти спать, но Гунтур, его друг, перехватил Хиджу. Гунтуру не терпелось узнать, каково это – быть учеником. Справился ли Хиджу. Как вообще Кахайя ищет рыбу под водой.
– Ты теперь будешь джуру селамом? – спросил Гунтур, когда друг закончил свой рассказ. В голосе его слышалась зависть.
– Не знаю, – честно ответил Хиджу, потому что хотел вовсе не этого. Он мечтал нырять за жемчугом и кораллами, охотиться за акулами в темной глубине, куда не каждому смельчаку удается проникнуть. Но сказать вслух о подобных мечтах значило похваляться тем, чего и близко не достиг. – Я пока не понял, каково это.
– Кахайя хвалил тебя. Я слышал, как он говорил с твоим отцом.
– Он сказал, что сегодня на моей стороне была удача, вот и все.
– Эй, Хиджу! – раздался тихий нежный голос. Друзья обернулись, заранее зная, кого увидят. Мелати, их неугомонная подружка, подкралась, по обыкновенной своей привычке, бесшумно как кошка.
Эта тоненькая смуглая девчонка всюду хвостиком ходила за Хиджу и Гунтуром, предпочитая шумные мальчишеские забавы спокойным играм с другими девочками. Когда началась их дружба, Хиджу и не помнил – казалось, с тех пор как он научился ходить, Мелати ковыляла рядом. Всюду они были вместе, все делили на троих, и мало в чем подруга им уступала, а иногда даже брала верх из-за обезьяньей ловкости и хитрости. Добрая, смешливая Мелати! Сегодня друзья в первый раз на целый день оставили ее одну.
– Вот, возьми, – протянула она Хиджу едва теплый сверток, усаживаясь между мальчиками. – Это сладкая лепешка. Я сама ее испекла для тебя.
– Спасибо, Мелати, – ответил Хиджу, смутившись. Ему было неловко от такого внимания с ее стороны, от того, что не смог взять ее с собой в море, и от того, что до сего момента ни разу даже и не вспомнил о ней.
«Я достану со дна самую большую жемчужину и подарю ее Мелати», – решил он. От этой мысли сразу полегчало. Представив, как она обрадуется и станет хвастаться перед подружками, он довольно улыбнулся.
– А для меня? – Гунтур ткнул подругу локтем в бок. – Моя лепешка где?
– Это подарок, – отрезала Мелати. – Когда тебя возьмут в море наравне с мужчинами, я и тебе что-нибудь подарю.
– Я тоже работал со всеми, – пробурчал Гунтур обиженно.
– А я-то? Думаешь, сложа руки сидела?
– Мелати! – раздался женский голос, будто в подтверждение ее слов. Девочка вскочила и поспешила на зов. Для женщин работа была еще не закончена: нужно разобрать улов, пересыпать рыбу солью, разложить по корзинам и приготовить для засушки, чтобы не пропала. Прибрать посуду после того, как все поедят. Да и к завтрашнему дню все переделать.
Хиджу разломил надвое еще теплую внутри ароматную лепешку и протянул половину другу. Они принялись жевать, глядя на отражение огней в смолянисто-черной воде. Разговаривать не хотелось – Хиджу слишком устал, а Гунтуру было обидно и в то же время стыдно за то, что дуется, как несмышленыш. Пора вырасти из детских обид. Хиджу ведь вправду плавает быстрее и ныряет лучше, а его, Гунтура, тоже скоро возьмут в море на равных со всеми. Но почему-то хотелось, чтобы для него Мелати пекла лепешки, а не для Хиджу, которому все равно. Гунтур покосился на друга, с задумчивой улыбкой смотревшего на черную воду за бортом. В чем-то он так и не взрослеет, глупый. Ничего не замечает, кроме своих рыб.