ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Зимняя Венеция. Анна Итальянская. Башня в Маростике.
Венецианский вокзал Санта Лючия встретил нас солнцем и относительным по сравнению с Веной теплом. Было градусов десять плюс. Мы зашли в одну из привокзальных кофеен, чтобы позавтракать.
Памятуя о том, что эспрессо в Италии это не то, что эспрессо вне
Италии, что это всего лишь один глоток очень крепкого кофе, а не целая чашечка, мы наебнули по пушистому каппучино, присыпанному сверху стружками горького шоколада.
Запах моря и гниющих каналов слегка возбуждал, смутно напоминая запах давно не мытой пизды. Мы не были обременены вещами и, следуя стрелкам указателей, пошли по узким средневековым улочкам к площади
Святого Марка. С Анной мы договорились встретиться к одиннадцати у вокзала. Ей надо было ехать из Вероны, где она в данный момент обитала.
На площади было пустынно. Со стороны Адриатики дул резкий пронзительный ветер, выдувая мозги и забивая дыхание. Преодолевая сопротивление ветра, мы добрели до парков Ждардини с торчащими среди вечнозеленых пиний биеннальными павильонами и повернули назад. Сели на речной трамвай, не покупая билетов, и доехали на нем до Санта Лючии.
– Мы можем зайти в Академию, там учится один русский студент, а затем пойдем обедать, я знаю здесь одну модную тратторию, – сказала
Анна. – А вечером поедем в Верону. Устроим маленький ужин у Лучьяно, я пригласила пару друзей, которые хотят увидеть голых поэтов. У
Лучьяно есть небольшое палаццо 14-го века, доставшееся ему недавно в наследство. Вы там сможете жить.
– Лучьяно – это твой друг? – спросил я.
– Да, мой бой-френд. Это он продьюсировал тот фильм, который мы снимали в России.
– А фильм мы тоже посмотрим?
– Может быть, если в палаццо есть телевизор и видео. Но, как мне кажется, там ничего этого нет.
Мы шли в Академию.
– Она ничего, – шепнул мне на ухо Ив. – Думаю, мне уже можно ебаться…
– Но у нее есть Лучьяно! Ты же сам только что слышал!
– Это не имеет значения! Мы может выебать ее вместе! Хочешь?
– Дурак! Заткнись, а не то она услышит!
– Мне просто очень надо ебаться!
– Найди себе итальянку!
– Мне хочется русскую пизду!
– Заткнись! – прошипел я ему и обернулся к Анне. – Аня, а что делает этот чувак, который учится в Академии? Что он рисует?
– Он рисует исключительно Спасителей и Мадонн. Огромных, монументальных, многометровых. И все ходят к нему смотреть на его работы и восхищаются его талантом, и студенты и профессора. Он окончил в Москве студию Ильи Глазунова, где всему этому научился. Он этим очень гордится и ведет себя ужасно заносчиво, словно живой гений. Его за это называют – Супер Эго. Но это еще из-за роста и из-за фамилии. Фамилия у него – Супрего…