«Я не гостья, я пленница!» — билась в голове мысль.
— Вот ты где спряталась! — Катька хлопнула ее по плечу.
Маша вздрогнула.
— Ты что? — удивилась та, а, заглянув ей в лицо, так и вовсе переполошилась, — Случилось чего? Или увидела кого?
— Ага, — едва выдавила из себя она. — Увидела… Боброва…
— Интересное кино! Это же он все устроил! Было бы странно…
Она не договорила, потому что Маша резко повернулась к ней и крикнула:
— А почему же вы меня не предупредили?!
Подруга растерялась, развела руками и прошептала с недоумением:
— Ну.., какая разница, кто чего устраивает…
— Большая. Очень большая, — тоже переходя на шепот, закончила Маша. — Мне нужно идти.
— Боишься столкнуться с ним? — Катька склонила голову набок и усмехнулась. — Плюнь! Я только что видела, как он поволок того малахольного пэра к окну. Скорее всего, собирается его хорошенько подоить. Уж больно жалко выглядит этот пэр. Тебе опасаться совершенно нечего. Ну, поприветствовал всех — и буде. Айда развлекаться.
Маша робко вгляделась в разгорающееся веселье. Пары пытались вальсировать. У большей части это выходило неуклюже.
"Наверное, интерес Боброва ко мне в «Людоедке» был случайным и никак не связан с Ирмой Бонд. Тем более что этот с холодным взором оказался вовсе и не убийцей, а вполне добропорядочным английским аристократом. Чего я, и правда переполошилась?"
На душе чуть полегчало.
— Так ты идешь или будешь покрываться плесенью? — Катька дернула ее за руку.
Маша заставила себя улыбнуться, и подруга поволокла ее к буфету.
***
Как ни странно, переговоры прошли в доброжелательной обстановке. Карпов словно и не помнил недавнего инцидента в ресторане. Впрочем, как решил Александр, вполне возможно, что он и в самом деле ничего не помнил. Потенциальный депутат подтвердил свое намерение красоваться на фургонах компании Speed, причем за недолгий перерыв в их деловом общении развил аппетит и теперь настаивал стать лицом фирмы во всей России. Мол, вы все равно будете возить товары туда-сюда, так к чему упираться только в Ивановскую область. Потомок английских аристократов, краснея до корней волос, согласился с его условиями, памятуя о том, что обещал дядюшке заключить выгодный контракт. Попротестовал для приличия против устрашающей улыбки, хотя бы на молочных фургонах и рефрижераторах, аргументируя свою позицию тем, что продукты не люди, они без мозгов и запросто могут протухнуть от подобного оскала. Карпов его мнения не разделил и показательно оскалился. Младший Доудсен, почувствовав приступ тошноты, поспешно согласился на все условия, и они ударили по рукам. Таким образом, не прошло и часа, а молодой аристократ был полностью свободен от дел и приготовился наслаждаться жизнью. Едва он отделался от амбициозного политика и собрался подойти к стойке бара, как его руку довольно грубо стиснули. Сэр Александр, не привыкший к подобному общению, сжал покрепче набалдашник трости, однако задействовать ее не успел.
— Сэр Александр, друг ты мой дорогой! — Кошатник Борис кинулся ему на шею, потом, опомнившись, отпрянул и деловито пожал руку. — Рад вас приветствовать. Как замечательно, что мы с вами тут встретились, — Тут он скис, словно только что узрел улыбку политика Карпова и перешел на подвывание, — Варфоломей стонет во сне, знаете ли. Не могу понять почему.
«Наверное, как всегда, обожрался», — хмуро подумал про себя сэр Доудсен, но вслух, разумеется, произносить такое не стал, а состроил участливую физиономию.
— И шерстка у него как-то совсем не блестит. Беда… Я вот тут подумал…
У Александра заныл зуб. Сначала представление перед публикой в качестве пэра, коим он не являлся и совершенно не собирался становиться в ближайшее время, поскольку титул этот — наследственный и получит он его только после кончины родителя, которой он искренне не желал. Потом улыбка Карпова и, наконец, докучливый кошатник, грезящий о приеме у известного ветеринара английского двора. Но и это было еще не все. Едва он, незаметно используя успокоительные дыхательные упражнения, потушил в себе разгорающийся протест против злого рока, как рядом с ним, словно из-под земли, выросла чета — лорд и леди Харингтон, давние знакомые его тетки Алисы, авторы ужасающего произведения — ее любимой крестницы Виолетты. Молодого аристократа покинули остатки мужества, он побледнел и затрясся, проклиная Москву на чем свет стоит.
«Что за город такой?! — в отчаянии вопросил он небеса. — В Лондоне мы не видимся годами!»
— Мой юный друг. — Лорд Харингтон пожал ему руку.
Александра перекосило. Еще бы, он с минуты на минуту ожидал появления третьего члена этой семейки.
— Ах, мой мальчик, — заблеяла леди Харингтон. — Какая жалость, что Ви не смогла поехать с нами.
— Что вы говорите? — неискренне огорчился потомок Доудсенов. — Как она поживает?
— О, замечательно. В том смысле, что она вполне здорова, но бедняжка так переживает вашу размолвку… Она потеряла всякий интерес к жизни. Я никак не могу понять, что между вами произошло.
Вообще-то в тех кругах, где вращался сэр Александр, было не принято столь открыто влезать в отношения молодых людей, даже их родителям. Но леди Харингтон с грубостью футбольного нападающего нарушала эти правила, едва в ее поле зрения попадал виновник страданий ее дочки.
— Хм… — Сэр Доудсен огляделся в поисках спасения. И буквально натолкнулся на кошатника. — Разрешите представить вам: Борис.., мм…
— Лебредянков, — милостиво подсказал тот, видимо, и сам с трудом припомнив свою фамилию. Во всяком случае, он наморщил лоб так, словно произвел в уме множественные математические вычисления.
— Лебредянков, — Александр улыбнулся и склонил голову в вежливом поклоне.
— Очень мило, — леди Харингтон поджала губы.
Ее муж отвесил легкий поклон в сторону представленного.
— Виолетта… — заблеяла было снова дама, но потомок аристократов не дал ей развить эту вредоносную мысль.
— Мы как раз говорили о любимом коте мистера Лебредянкова…
— Вот как? — От неожиданной смены темы леди Харингтон поперхнулась.
Зато Борис расцвел майской розой. От удовольствия у него даже щеки разрумянились.
— Он чудо, — пропел кошатник и блаженно закрыл глаза. — Настоящий русский голубой. Таких теперь мало.
— И преогромный, — сэр Александр подавил улыбку.
— Что вы говорите, — с интересом поддержала тему леди Харингтон — известная любительница кошек. Александр знал, что в ее доме их пять или шесть.
— Но недавно я столкнулся с проблемой… Он начал стонать во сне. И это при том, что я кормлю его по часам. Можете себе представить, как меня это волнует.
— Это не слишком хорошие симптомы…
Душа сэра Доудсена возликовала впервые за весь сумрачный вечер. Он еще несколько минут с умилением наблюдал за тем, как два любителя кошек обрели взаимопонимание. На лице недовольной дамы разгладились складки, а Борис лепетал на чистом английском, хотя, глядя на его тупую физиономию, Александр никогда бы не поставил на то, что этот тип знает какой-либо иной язык, кроме упрощенного русского.
— Мальчик мой, — Лорд Харингтон тоже задышал много свободнее и, взяв сэра Доудсена под локоть, отвел его в сторону:
— Сегодня я говорил с послом. Ты ведь в курсе, мы приехали к нему в гости. Мы с послом довольно давние друзья. Он несколько опечален твоей недавней.., хм… этим инцидентом в ресторане. И это так на тебя не похоже. Хотя… — Тут он смущенно улыбнулся в усы. — В клубе «Пеликан» ты просто герой. Акции компании твоего дяди пошли в гору. Надеюсь, ты знаешь об этом. Я, кстати, тоже их купил. Кажется, дела на российском рынке налаживаются?
— Хм… — Александр покраснел, почувствовав себя нашкодившим школьником. — Я читал «Таймс». Честно признаюсь, это ужасно, что они там написали.
— Но остальные пишут о другом, — неожиданно лорд Харингтон развеселился. — Наша старая добрая матушка Англия насквозь пропиталась снобизмом. Возможно, он не так уж и плох для пожилых людей вроде меня, но поверь мне, молодежь должна кутить. Когда нам с твоим дядей стукнуло по тридцать лет, в Лондоне не было ресторана, откуда бы нас не вышвыривали за недостойное поведение. — К ужасу сэра Доудсена, бывший гуляка отечески похлопал его по плечу, словно благословляя на будущие подвиги.