— Матвей Александрович! — бросилась за ним Надя. — Матвей Александрович…!
— Что? — он остановился и впился в неё сердитым взглядом.
— Я согласна.
— Молодец, — и он двинулся вперёд, но Надя опередила его. Маринин устало вздохнул.
— Что ты хочешь?
— Ну, в центр.
— Значит, тебе не ко мне….
— А куда? — ненатурально изобразила Надя искреннее удивление.
— А ты не знаешь? — мягко усмехнулся Матвей Александрович.
Надя, сдавливая улыбку, помотала головой.
— Почему вчера сбежала?
Надя, винясь, так низко опустила голову, что Маринин увидел какой-то мелкий мусор в несвежем проборе волос, и подумал, хорошо, что хоть не бегает и не кусает.
— Пойдём, — и он, даже не взяв её за плечо, а как-то коснувшись почти кулаком, развернул вперед, и они вместе вошли в здание.
— Присаживайся — предложил он, открывая настежь кабинетное окно. — Так, что, Надя, мы имеем? Твои родители…, твоя мама, прав родительских не лишена, хотя на учёте, как неблагополучная семья, вы всё всё-таки состоите.
Надя, закусив нижнюю губу, усердно кивнула головой, от чего немного наклонилась вперёд.
— Школу не посещаешь….
— Посещаю! Сейчас каникулы, а так же я хожу!
— Догадываюсь, как ты ходишь, и как учишься.
— Как умею…, — шлёпнули надутые губы.
— Ладно, школу оставим до сентября, а пока, давай, думать, что с тобой делать. Домой ты не хочешь, в центр, подозреваю, тоже не хочешь, — и он игриво прищурил глаза.
Надя сдавила смешок.
— Хотя, есть люди, которые, никого не спрашивая, могут определить тебя в центр и забыть на долгие годы….
— Я всё равно сбегу!
Маринин усмехнулся и посмотрел на Надю, которая сделала вид, что у неё сильно чешется нога, и, вытянув шею вперёд и наклонив голову, коснулась стола подбородком.
— Так, что? В центр?
Надя распрямилась, положила руки на стол, и, обведя глазами стену с государственной символикой, максимально мило и почти смеясь, предложила, взять её к себе. Матвей Александрович не удивился, а лишь постучал шариковой ручкой по столу.
— Я хорошая. И могу жить на балконе.
— Тронут твоим доверием и с удовольствием бы взял, но балкона у меня нет — первый этаж.
— Тогда в подвале!
— На улице! Вот, где хочешь, хочешь в парке, хочешь под мостом, на авторазборке — выбирай, не хочу! — резко отрезал Маринин, прекрасно понимая, что она просто тянет время.
— Да, — он снял трубку телефона.
Надя не вслушивалась в разговор, она просто смотрела на Матвея Александровича — как он потёр правый глаз, качнулся в кресле и слушая невидимого собеседника, несколько раз подряд угукнул. Особенно ей нравилась его стрижка — простая, под машинку, чересчур коротко. Ему очень шло.
— Ну, так что? — Матвей Александрович положил трубку и снова устремил взгляд на Надю.
— А какие ещё есть варианты?
— Что-то Вас, гражданка Белоусова, понесло. Давай, так. Оформляем тебя в центр, и мы с тобой друзья.
— Нет.
— На-дя, — снова распел он и, вздохнув, посмотрел на потолок, снова на Надю, и, не зная, что сказать, замолчал.
— Ну, гараж-то у Вас есть?
— Надь, не рви мне мозг, — он устало надавил пальцами на закрытые глаза, и, не открывая их, спросил — паспорт с собой?
— Потеряла…, спёрли….
— Так, сейчас напишешь заявление, вот по образцу, — он перебрал несколько папок, и подал одну раскрытую, — бумага есть, ручка. Пиши, что потеряла. И без ошибок, а то заставлю переписывать.
Надя быстро написала заявление и протянула ему.
— Красивый почерк, и не скажешь, что ты двоечница, — удивлённо отметил Матвей Александрович.
— Я не двоечница.
— Так, значит, друзья? — положил заявление перед собой.
После некоторой паузы, Надя слабо кивнула и, подёрнув кругленьким носиком, который считала дурацким, отвернулась к двери.
Глава пятая
В пятницу, чтобы отвезти на вокзал жену и дочь, Маринин ушёл с работы раньше.
— Ешьте, пейте, ни в чём себе не отказывайте, — шутил он.
— А Вы, Матвей Александрович, наоборот, полное воздержание, — вторила ему жена, сидевшая рядом на пассажирском сидении.
— Да, я завсегда!
— Да-да, — недоверчиво сказала Катя. — Ты сразу домой или ещё на работу поедешь?