— Не беси меня… — сжимаю зубы. — Когда бегаешь по клиникам то плати хотя бы наличкой! Чтобы потом мне не звонили из банка, как владельцу карты, и не просили подтвердить несколько раз не прошедший платеж. Прямо ирония судьбы!
Замечаю, как Лора белеет и начинает покрываться мраморными красными пятнами по груди и шее.
— Я ничего не делала! Просто одолжила деньги Поле… — ее глаза бегают, не желая фокусироваться.
— У тебя три секунды, чтобы начать рассказ самостоятельно. — Цежу сквозь зубы, подавляя в себе безумное желание дать этой суке по лицу. Отпускаю ее плечи и стискиваю кулаки. — Ну…
— Ты же убил бы меня, — начинает она вдруг истерить. — Даже в кровати, как с куклой резиновой. Чисто натянуть и выбросить… А там и разбираться б не стал.
— Короче! — Рявкаю.
— Он темнокожий был, — выдыхает, закрывая лицо руками. — Ну этот. Организатор показа прошлого. Принц какой-то. И я не знала от кого… Он или ты. Как этого ребёнка было оставлять? — Бьется головой об стенку кабинки.
Я тру лицо руками, выгорая в душе окончательно. Как-то должно было стать легче от того факта, что вероятность моего отцовства всего пятьдесят процентов, но почему-то не становится.
— Мы в разводе, — сообщаю коротко. — Документы получишь письмом. Из дома съедешь завтра же.
Не дожидаясь ее ответа, хлопаю дверцей кабинки так резко, что слышу треск петель.
Выхожу из туалета и тут же натыкаюсь на «группу поддержки» Лоры. Совсем куры потеряли страх. Раньше боялись лишний раз вдохнуть.
Это все потому, что мы теперь — деловые люди. Стараемся жить по закону. Но при этом проблем меньше не стало.
И Лора права. Роди она мне такую подставу спустя девять месяцев, мне бы пришлось поступить кардинально. Не потому что я плохой, а потому что меня бы перестали уважать очень серьезные люди. К бабской бесовщине они относятся лояльно, а вот дети — это уже другая категория. Наследники.
Выхожу на улицу и вдыхаю морозный воздух глубоко в легкие. Слизистые обжигает. Да, минус серьезный. Хочется немного прогуляться, чтобы остыть и проветриться. Обвожу глазами местность. Через дорогу напротив залит каток. В центре него стоит пушистая, украшенная цветными гирляндами елка. Молодёжь тупо скользит по-кругу вокруг неё. Кто-то за руки, кто-то постоянно падая и мешая остальным, кто-то выделывается, пытаясь крутить «тулупы»…
Я по-хорошему завидую этим людям. В том, что они могут ещё ловить кайф в простых вещах. Я уже не умею.
Ну, достаточно лирики, да и прогулки тоже.
Подхожу к машине и сажусь на заднее сиденье.
— Домой, — бью водительское сиденье ладонью.
Устал. Хочется спать.
Но дома меня ещё ждёт ещё одна болезная. Какого вообще черта меня вдруг стало волновать ее психическое состояние? Я ведь ее не тронул!
Хотя… дело именно в том, что мне бы хотелось. И я допускаю мысль, что освоившись и оценив ситуацию, девочка станет сговорчивее.
Эй, тормози, Северов! Она же совсем девчонка. Дурочка.
Да. Именно этот «чистый лист» меня и подкупает, потому что она, вах, как хороша. Прямо создана, чтобы удовлетворять мужские хотелки.
А мне очень хочется ещё немного словить ее смущённых взглядов и горячих вздохов.
«Спокойно, Северов!» — Вопит в моей голове сирена. — «Ты облизал, вкусную девочку, да. Но это совершенно не означает, что ты ее сожрешь! Пожалей.»
Для кого? Для неумелого парня-ровесника, который отобьёт у неё всякое желание развивать в себе сексуальность? Или для молодого придурка, который вольет ей в уши, что у них любовь, и они на радостях забахают ребёнка?
«Да ладно. Чем я лучше? Тем, что честно попользуюсь и заплачу?»
Ну а почему бы и нет? Ей же нужны деньги, а мне ее тело.
Я прикрываю глаза, откидываясь на сиденье, и стараюсь не фантазировать на эту тему. Но у меня ничего не получается.
Руки помнят нежную кожу и идеальные женственные формы. Наше отражение в зеркале преследует вариантами сменяющихся поз.
Я захожу в квартиру перевозбужденным до предела, зависнув в секунде до того момента, чтобы взять эту хорошую девочку Соню прямо в том месте, где сейчас застану.
На мгновение меня даже пугает неожиданная тишина. Куда это создание делось? Не разуваясь, прохожу на кухню и нахожу Соню, свернувшейся на диване, как котёнок.
Непонимающе хлопает на меня своими невинными, сонными глазками.
На какой-то периферии сознания отмечаю, что она убралась в коридоре, как я просил, и ещё выбросила на кухне мусор и перемыла посуду.
«Север, тормози. Хорошая же девочка. Не трогай. Пусть уходит. Не порть.»