— Пока не знаю, — вздохнула мама. Помолчала немного и добавила. — Но догадываюсь! — и уткнулась обратно в книжку.
А я опять взялась за фломастер. Я занималась делом посерьёзней маминого, между прочим! Я рисовала пчёлоптицепса. Это такой очень хороший зверь из мультика. Он сделан из пчелы, птицы и собаки. Правда, в мультике его ни разу не показали. Его придумала младшая сестра, чтобы напугать своего совсем младшего брата. Там была ещё и старшая сестра, но она ничего такого не придумывала.
И вот потому, что она его придумала, его так и не показали. А у меня он так и остался в голове. Он жужжал мне в ухо, кружился вокруг облаков и иногда очень громко лаял. Был он очень симпатичным, но немного надоел мне тем, что всё время жужжал и кружился. Да ещё и лаял к тому же. И я решила, надо его нарисовать. И тогда он перестанет делать это всё у меня в голове. И будет делать это на бумаге. И вот, я уже нарисовала ему полосатое туловище, голову, как у собачки, и ушки, и пчелиные крылышки, конечно… И вот он уже жужжал и летал, как положено — на листочке. Мне оставалось дорисовать только хвостик и лапы. И тут мама говорит:
— Есть идея!
— Ура! — говорю я. — Какая?
— А вот тут написано, как узнать, почему мечта не сбывается.
Я отложила фломастер. Мне стало интересно. А вдруг, правда, узнаю сейчас почему. Пчёлоптицепёс без лап и хвоста вел себя в моей голове тихо. Или это его лапы и хвост вели себя тихо. В общем, я решила, что он может немного и подождать.
— Как узнать? — подбежала я к маме и уселась рядом.
— Напишите на листочке всё, что Вы думаете о своей мечте, — вслух прочла мама.
— И всё? — удивилась я.
— И внимательно прочитайте. Скорее всего, ответ на то, почему мечта не сбывается, Вы заметите сами.
Я соскочила с дивана и достала с полки черновик и ручку. Уселась за стол и положила листочек перед собой.
— А как это: «чего думаете»? — вопросительно поглядела я на маму и попыталась погрызть ручку.
— Ручку не грызи! — тут же отреагировала мама. — Ты же говоришь, что ты про неё много думала?
— Много! — подтвердила я.
— Значит, у тебя есть, что написать, — развела руками мама.
Я сосредоточилась. И стала думать. А потом написала:
«Я ХАЧУ НАСТАЯ…»
— Мам, а, вот, в «настоящие» после «настая», чего потом? Шэ?
— Нет — Ще. Точнее Ща, буква называется… И Ша.
— Ага! Подтвердила я.
Получилось у меня в итоге так:
«Я ХАЧУ НАСТАЯЩИИ КРЫЛЯ НО МАМА МНЕ НИ РАСРИШАИТ»
Решив, что я уже очень много написала, я подбежала к маме.
— Мама! Смотри! Тебе видно?
— Что видно? — не сразу поняла мама.
— Ну, видно, почему не сбывается?
— А! — спохватилась мама и заглянула в листочек. — Ну конечно, видно!
— И что?! — радостно заверещала я.
— Ну как же?!?! — мама была по-настоящему удивлена. — Мы столько с тобой читали… А ты… Ведь надо же очень-очень верить в свою мечту. Аж представлять её себе так, что не отличишь: правда это или только мечта. Если хочешь куклу, надо представить, как ты её держишь и смотришь в её голубенькие глазки, рассматриваешь её длинные реснички, и завязываешь завязочки на её платьице, и оборочки расправляешь. И все узоры на оборочках видишь, и все цвета. А ты даже не веришь в то, что я тебе твою мечту разрешаю. Тут уже и не до представления.
— А ты что, разрешаешь? — подозрительно покосилась я на маму.
— А когда это я тебе не разрешала?!
— Да я даже и не спрашивала. Тут и так понятно. Если я начну летать, то и Маше захочется. А она ещё маленькая.
И я говорила абсолютную правду. Моя маленькая сестрёнка всё время хочет делать всё так, как я. Хочет кушать то, что я, играть в те игрушки и игры, в которые я играю. Надевать то, что я, ну или хотя бы что-то похожее. Например, я надеваю юбку, и Маше надо найти юбку. Я — халат, Маше тоже срочно нужен халат. Потому мне приходится всегда думать, что я собираюсь делать. И что решит по этому поводу Маша. Вот я и думала.
— Ах, вот оно что! — догадалась, наконец, мама. — Да, это здорово, что ты про Машу подумала. Но, знаешь, что я хочу тебе сказать. Ты же катаешься на большом велосипеде. Правильно?
— Правильно! — вспомнила я. И добавила. — А у Маши пока даже маленького нет!
— То-то и оно, — подтвердила мама. — Мы же ей как-то объясняем, что Маша ещё маленькая. На таком ещё не умеет. Как придёт время, тогда и заведём? Да?
— Да-а-а! Объясня-я-я-я-ем, — протянула я, вздыхая. Я уже поняла, что зря я так про маму и про крылья думала. Всю мечту распугала.