— А что, — снова оживилась я, — когда придёт время, ты и Маше разрешишь намечтать крылья?
— А как же! — засмеялась мама.
— А когда придёт такое время? — допытывалась я.
— Если честно, точно пока не знаю. Давай ты сейчас намечтаешь сначала крыльев себе, а там и решим, с какого возраста полёты на крыльях разрешаются. Хорошо? Ты полетаешь и оценишь. Так сказать, с практической точки зрения.
— Хорошо! — согласилась я, хотя не очень поняла про зрение. — А что теперь? Сбудется уже мечта?
— Не знаю. Вдруг ты ещё себе чего-нибудь напридумала.
— А я сейчас заново на листочке напишу! — придумала я.
— Пиши! — согласилась мама. — А я пока помою посуду после обеда.
И мы принялись за дело. Каждый за своё. В результате, когда посуда у мамы была домыта, на моём листочке было написано вот что:
«Я ХАЧУ НАСТАЯЩИИ КРЫЛЯ И ХАЧУ МАШЕ ТОЖЕ»
Я очень старалась всё правильно написать. Даже язык высунула. Я где-то слышала или видела, что так делают, когда стараются. Вот я и высунула. Должно, значит, получиться ещё лучше, чем без языка. И вот, я написала про Машу. И сначала мне показалось, что всё. Всё я написала. Но какое-то противное чувство мне не давало покоя. Рука хватала ручку и рвалась написать что-то ещё. Я не стала ей мешать. И она дописала немного. Получилось вот так:
«Я ХАЧУ НАСТАЯЩИИ КРЫЛЯ И ХАЧУ МАШЕ ТОЖЕ
НО ТАК НИ БЫВАИТ»
— Ого! — огорчилась я. — Дописала то всего ничего. А так всё испортила.
— Мама! — закричала я плаксивым голосом. — Помоги-и-и-те! У меня опять.
Подошла мама.
— Да уж! Опять! — согласилась она. — Что же, давай разберёмся.
— Давай разберёмся! — решительно хлопнула я кулаком по столу. На меня прямо такое возмущение нашло, что я, оказывается, сама из-за себя сижу без крыльев. А ведь могла бы уже давным-давно летать! И может быть, и Маше бы уже разрешили. В общем, я даже чуть-чуть не разревелась из-за этого всего.
— Почему так не бывает? — стала задавать мне вопросы мама таким голосом, будто бы она ведущий какого-нибудь конкурса на сообразительность для детей. Я такие видела как-то по телевизору и очень хотела бы туда попасть. Уж я бы там сообразила.
— Потому что не бывает девочек с крыльями! — бойко и радостно ответила я.
— Вот тебе на! — всплеснула руками мама. — Раз не бывает, зачем тогда хочешь того, чего не бывает?!
— Очень хочется! — пожаловалась я.
— Я где-то слышала, что если очень хочется, то можно, — хихикнула мама.
— Если очень хочется, то бывает? Так что ли? — совсем запуталась я.
— Смотри. Давай я тебе приведу пример. А ты уж сама решай, бывает или нет.
— Давай! — согласилась я, не раздумывая.
— Вот скажи, пожалуйста, автомобиль, он бывает? Или самолёт?
— Автомобиль? — не поверила я своим ушам. — Это машина, что ли?
— Да-да! Именно! — кивнула согласно мама.
— А как же? — удивленно так говорю я. — Мам, ну вон же за окном — всё этими машинами заставлено.
— Получается, у тебя нет никаких сомнений в том, что автомобиль бывает?
— Никаких! — уверенно подтвердила я.
— А теперь внимательно слушай. Лет эдак двести назад на земле не было ни одного автомобиля. Вообще ни одного! И вообще ничего такого, что могло бы ехать само, без лошади или без каких-то прилагаемых человеком усилий.
Я внимательно слушала. И думала: «Двести лет — много это или мало. И кто жил в те времена? Моя прапрапрабабушка и прапрапрадедушка или только прапрабабушка, или вообще только пра и всё…». А мама продолжала рассказывать:
— И вот, представляешь, нашёлся вдруг такой человек, который автомобиль придумал! И ведь он сначала всем говорил: «Вы знаете, я придумал автомобиль! Он может ехать сам!».
— А все ему знаешь, что говорили?
— Такого не бывает! — заблеяла я противным голосом, и мы с мамой вместе рассмеялись.
— И что же было потом? — поинтересовалась я.
— Потом? Потом он его всё-таки сделал. И показал всем. И все увидели и поверили, что автомобиль бывает. И как думаешь, почему у него получилось?
— Потому что он поверил, что автомобиль может быть! — сразу же выпалила я!
И так я громко это выпалила, что Маша в соседней комнате проснулась. И заревела. Она всегда ревёт почему-то, когда просыпается. Думаю, может быть от того, что просыпается, а рядом никого? Обидно! Надо как-нибудь попробовать лечь рядом и дождаться, когда она проснётся. И посмотреть — заревёт или нет?
Мама ушла к Маше и оставила меня одну подумать. И я стала думать.