— Уж месяц прошел, а ничего не случилось, — говорила она, — мы будем исполнять все с дочерью, а там через несколько лет сын мой подрастет и поступит на эту должность вместо отца.
Мать Пьерины умоляла инспектора…
— Ответственность-то уж очень большая, — говорил инспектор, которому жаль было бедную женщину. — Как оставить такую трудную обязанность на девочку?
— Но Пьерина не уступит взрослому: она так разумна, смела и внимательна. Нами будут довольны, вы увидите.
— Хорошо, я сделаю, что можно, — сказал инспектор, — но предупреждаю вас, что не обещаю ничего определенного.
И вот бедная женщина стала жить в постоянном страхе, что ее погонят из тихого уголка. А Пьерина в это время делала просто чудеса: она успевала между поездами ходить в школу, но в назначенный час была всегда на своем посту, следя за длинной черной лентой вагонов, извивающихся в горах и лесах.
Раз, в конце ноября, был ужасно ненастный, бурный день. С утра шел снег и крутила метель, а к вечеру порывы ветра стали просто ужасными, дико завывая в горах.
Маленький Луиджи но был болен, и мать возилась с ним.
Пьерина незадолго перед тем осмотрела дорогу и сидела на своей постели в ожидании вечернего поезда.
Вдруг послышался какой-то ужасный грохот, и весь дом задрожал, точно от землетрясения.
— Что это? Надо посмотреть, — сказала Пьерина.
— Да ведь ты недавно обходила участок. Куда ты пойдешь ночью, в такую погоду? Еще стрясется с тобой что-нибудь.
— Ах, мама, ведь скоро пойдет поезд: надо же посмотреть. Да ты не бойся, я привыкла.
Накинув на себя непромокаемый плащ и взяв фонарь, Пьерина быстро вышла.
Минут через пять она вернулась очень взволнованная.
— Какой ужас! Мост рухнул, — сказала она, торопливо зажигая красный фонарь и снимая со стены рог.
Какой ужас, мост рухнул!..
— Что же ты будешь делать? — спросила в ужасе мать. — Это курьерский поезд; он проходит тут так быстро.
— Я приготовила красный фонарь.
— Не увидят его в такую метель.
— Так я в рог буду трубить.
— Не услышат, девочка. Разве у тебя хватит силы?
Только еще какую-нибудь беду наживем.
— Услышат, мама.
Закутавшись в свой плащ с башлыком, Пьерина быстро вышла и пошла навстречу поезду.
Ледяной ветер резал ей лицо, мешал идти; снег залеплял глаза; но Пьерина ничего не замечала, она думала только, увидит ли машинист ее сигнал, стоит ли он настороже в такую ужасную погоду? Вот издали послышатся свисток локомотива, и сердце девочки забилось скорее. При мысли, что весь этот длинный поезд, со всеми этими людьми, может свалиться в пропасть, дрожь пробегает по ее телу. Вот поезд уж виден, она начинает отчаянью махать фонарем, дуть изо всех сил в рог, — все напрасно: поезд летит с тою же силой. Пьерина кричит, трубит, как только может, но шум ветра и катящихся вагонов заглушает ее голос: поезд все ближе и ближе.
Позабыв обо всем, Пьерина бросается вперед на рельсы, она уже почти в нескольких шагах от локомотива. Она слышит только какой-то страшный треск, потом ничего уж не слышит, не видит и падает в изнеможении на землю.
Ее подняла мать; она бежала из дома в страшном беспокойстве. Увидела ее на насыпи около локомотива и бросилась к ней.
— Да ты с ума сошла. Ведь ты спаслась только чудом.
Она плакала.
Но Пьерина, когда пришла в себя, увидела остановившийся поезд. Значит, он не попал в пропасть? И она смеялась и плакала в одно и то же время.
Между тем с поезда спрыгнули кондуктора; некоторые пассажиры вышли узнать, что случилось, отчего произошел такой страшный толчок.
— Я вдруг увидел черную тень и красный фонарь, — объяснял машинист. — Едва успел затормозить, чуть с локомотива не слетел. Мост рухнул. Вот эта девочка спасла нас.
Некоторые пассажиры подходили к краю обрыва и ужасались той бездне, в которую чуть не попали. Все обступили потом девочку, спасшую их. Мать Пьерины причитала:
— Ведь ты на волосок была от смерти. Что бы я стала делать без тебя? Вот счастье.
Среди пассажиров была одна англичанка. Она подошла к Пьерине и сказала:
— Поедем со мной, девочка. У меня богатый дом, там тебе будет хорошо: я стану обращаться с тобой, как с сестрой. Пустите ее со мной, я дам вам денег, — сказала она, обращаясь к ее матери.
Та стояла, все еще не придя хорошенько в себя, и смотрела бессмысленно в лицо англичанки.
Но Пьерина поняла; обхватив мать за шею, она воскликнула:
— Нет, я останусь с мамой. Нам так хорошо тут, мне не надо вашего богатства, — сказала она.
— Мне не надо вашего богатства…
В это время подъехали лошади с телегой для перевозки пассажиров на ту сторону оврага.
Все стали прощаться с Пьериной; многие целовали ее и дарили ей что-нибудь на память.
— Как я рада, — сказала Пьерина матери. — Теперь нас, верно, оставят в нашем домике.
— Но какое счастье, — сказала мать. — я ведь совсем голову потеряла, увидев тебя под поездом. Милая моя, хорошая, добрая девочка.
И она крепко обнимала дочь.
— Да ведь я знаю, мамочка, как ты любишь меня. И подумать, что эта синьора хотела, чтобы я уехала с нею. Должно быть, она не в своем уме.
Благодаря этому случаю, о котором начальство сейчас же узнало, Пьерина с матерью остались спокойно жить в своем домике на железной дороге.
