– Но Борис, – начинаю злиться. – А как ты собираешься организовывать свадьбу. Ведь….
– К этому времени я решу проблему, – продолжает он сверлить меня взглядом, а Иван рассматривает пейзаж на стене. Они в кабинет. Пришли заниматься делами. А я… Опять одна. – Так что готовься спокойно. Сделаем твоим родителям сюрприз.
Не думаю, что они обрадуются.
Я проглатываю очередную обиду, а злая ухмылка на лице Ивана только взращивает во мне гнев. И решимость к неподчинению.
Борис правильно сказал. Я не овца.
Я приехала домой. Я должна рассказать родителям о своей свадьбе, прежде чем это станет достоянием общественности.
Поэтому делаю вид, что покорно соглашаюсь. Делаю вид, что согласна подчиниться, и даже меряю платье и обсуждаю цвет скатертей на стол.
Но стоит мне отпроситься в туалет, как я беру свой новый, белый пуховик, который оказался в гардеробной среди прочей верхней одежды и иду на кухню. Там сейчас никого, только на плите что-то бурлит и жарится.
Я выхожу в заднюю дверь и по снегу пробираюсь в сторону высоченного забора.
Он высокий, но, прокравшись вдоль заснеженных деревьев, я нахожу достаточно высокое, чтобы забраться на него и перелезть на забор.
Смотрю на дом. На ледовый городок, который скоро должен порадовать гостей и на обширную территорию, принадлежащую Борису. А потом на лес за стеной, что шепчет о сладости свободы.
Да. Борис накажет меня. И почему-то от этого возникает еле заметная улыбка. Посмотрим, что он придумает на этот раз. Не отменит же свадьбу?
Хотя с него станется заставить меня прийти не нее обнаженной.
С тихим вскриком спрыгиваю в глубокий сугроб и со смехом выбираюсь на дорогу. Там уже ногам не так тяжело ступать, и я набираю скорость. Бегу.
И эта пробежка по лесной алее, пока солнце только встает, а шапки снега искрят и переливаются. Я ощущаю себя ребенком. Снова оказываюсь в далеком детстве, когда не надо было думать. Делать выбор. Бороться с будущим мужем за свободу.
Там можно было просто наслаждаться каждым днем. И даже порой родители, обижавшие невниманием, сейчас кажутся ерундой.
Я доверяла им. Я люблю их. Никакая обида не перекроет той доли счастья, что я от них получала. Ежедневно.
В кармане жужжит телефон, и я вздыхаю. Быстро он.
– Борис.
– Вернись сейчас и забудем.
– Я уже на пол пути, – оборачиваюсь вокруг себя и улыбаюсь. – И мне очень интересно знать, как ты меня накажешь в этот раз.
Глава 68.
– Мне не до твоих игр, – холодно выговаривает Борис. – Жди на месте, сейчас тебя заберут.
– Ну вот и решай проблемы, а я хочу увидеть родителей. Если появится машина, пойду через лес. Там медведи, – хихикаю я.
– Ты чего себя такой смелой почувствовала?
Действительно, чего?
– Я дома, Борис, – смеюсь я, понимая его недоумение. Я и сама ощущаю себя другой. Настоящей.
Москва давит. Борис давит. Нелюбимая учеба.
А тут есть просто я. Снег и я.
– Я люблю тебя. Но для меня родители святое.
Борис отключается, не сказав ни слова, а я бегу дальше.
Бегу по городу, что так люблю, отмечая даже малейшие изменения. Иллюминацию. Гирлянды. Украшенные, но еще закрытые магазины.
Машу знакомым, что вяло передвигаются в первый день после гулянки. Как зомби, ей богу. Но телефон достать способны.
Знаю, что к моему приходу, родители будут знать, что я уже здесь.
– Нина! – мама просто в шоке стоит на пороге и быстро меня обнимает, втягивая в квартиру. Помогает снять пуховик и стряхнуть мех с шапки. – Какая чудесная. Неужели мех настоящий?
– Скорее всего.
Папа уже здесь. Стоит в трениках и усмехается.
– Не знаю, что это за чудо. Но это лучший подарок на новый год, – разводит он руки, и я залетаю в объятия, ощущая привычный запах дешевой туалетной воды и пива.
Сейчас он кажется родным. Сейчас мне кажется я дома.
– И кто у нас олень-перевозчик?
Папа смеется, и я вместе с ним.
– Борис.
– Какой Борис? – напрягается отец, и хмурит брови. Он ведь не дурак. Он видел пуховик, шапку. Да и мама до сих пор ее рассматривает.
Я закусываю губу и чуть отхожу назад, чтобы захватить взглядом отца и мать. Напряженных. Тут же проспавшихся.
– Борис Распутин. Седьмого января у нас свадьба.
Глава 68. 1
– Повтори…
– Лень, успокойся.
Мама напрягается сильнее. Быстро меня за свою спину прячет.
И я не понимаю, почему у папы лицо пошло красными пятнами, а рука поднялась, зажатая в кулак.
Он же никогда. Никогда не угрожал насилием. Даже когда на охоту с ним пробралась, забравшись в багажник. Даже когда по деревьям лазила. Даже когда заплывала на лодке на другой конец озера.